Тайна короля

Успокоив сердце, Ингрид принялась ждать, представляя, как на целый час, а может, и дольше Омод будет только ее. Какое это счастье.

Через некоторое время ноги начали неметь от холода, а он все не показывался. Растворив дверь шире, Ингрид робко вошла в часовню.

По углам горело несколько жаровен, но их тепла все же не хватало, чтобы прогреть помещение. Ингрид устроилась на последней лавке, чтобы, в случае чего, сразу выскочить наружу. Чувствовала себя она в этом месте неловко, словно преступница. Их встречи с Омодом и были преступлением, грехом, но не встречаться было выше ее сил. При одной только мысли о том, что она его сейчас увидит, сожмет в объятиях, сердце начинало метаться так, что, казалось, можно задохнуться.

Постаравшись сделаться как можно незаметнее под взглядом Праматери, Ингрид продолжила ждать, надеясь вот-вот услышать самый прекрасный на свете голос, зовущий ее по имени.

* * *

— Леди Лорелея.

— Ваше величество.

— Говорят, дамы сегодня изрядно потрудились над этим пирогом.

Я посмотрела на ореховый ломоть на тарелке в руках короля. Точно такой же держала сейчас и я.

Менестрели устроили песенное представление, и многие, как и мы, ходили по залу.

— Боюсь, я не имею к нему никакого отношения. Зато моя дочь помогала колоть орехи.

Его величество посмотрел поверх моего плеча туда, где сидела Алекто.

— Что ж, значит мне стоит поблагодарить ее умение.

Несмотря на эти слова, я заметила, что король едва притронулся к угощению.

— Вы не голодны?

— Скорее, аппетит мне отбило приближение ночи, — хмуро ответил он.

— Чем же ночь так неприятна, кроме того, что дарит отдохновение от дневных забот?

Омод так пристально посмотрел на свой пирог, словно искал ответ внутри.

— Мне не нравится, что ночью люди не помнят себя. И не контролируют.

— Вы говорите, как мой брат.

— У вас есть брат?

— Был, — коротко ответила я и вернулась к первоначальной теме. — Ночью люди спят, так устроила Праматерь.

— Да, спят, а лучше бы было так, как днем.

— Вы хотите трудиться круглые сутки?

— Если бы это означало, что я буду знать каждый миг, что происходит, то да. Вы говорили с моей матерью? Я видел, как вы простились у дверей зала.

— Да.

— И о чем же?

— О вас, конечно. Ваша матушка хотела знать, как продвигаются уроки.

— И что вы ей ответили?

— Правду: что вы делаете успехи.

— Это лишь наполовину правда. Особенно учитывая сегодняшнюю неудачу.

— Вы практикуетесь еще недолго, — заметила я. — Обычно уходят годы на то, чтобы овладеть этим навы… — Я осеклась.

— Продолжайте, леди Лорелея, — приподнял брови Омод. — Этим навыком?

— Я имела в виду навык владения собой, ваше величество, — поспешно исправилась я.

— Почему мне постоянно кажется, что вы что-то недоговариваете?

— Быть может, потому что вы подозрительный юноша.

— Я не юноша, — резко заметил Омод, и я удивленно на него взглянула. — Я король, — уже спокойнее добавил он. — И я не могу позволить себе того, что может, к примеру, ваш сын.

Я отыскала глазами Каутина, который сейчас наливал вино Бланке и другим стоящим рядом дамам под чутким и ревнивым взглядом виночерпия, которого лишили этой привилегии.

— Вы говорите сейчас почти, как ваша мать.

— Ее мнение я и впитал с младенчества. Хотя и не во всем.

— Мне кажется, вы слишком хмуры, ваше величество.

— Эта ночь… — Он дернул ворот, словно его что-то душило.

— Вы могли бы позвать клирика или еще кого-то из ваших грамотных приближенных, наказав ему читать всю ночь. Так вы не будете одни и спокойно сможете спать до утра.

Омод невесело на меня взглянул.

— У вас на все есть ответ, леди Лорелея. Так, может, мне почитаете вы?

— Боюсь, моего чтения вы долго не выдержите. Я давно не практиковалась и буду спотыкаться на каждом слове.

— На мой взгляд, женщины тоже должны быть образованны. Это большое упущение, что грамоте и начаткам наук обучаются только мужчины. Вот ваша дочь, к примеру, умеет читать?

— Алекто обучена этому. Но основное внимание уделяется образованию Каутина и Эли. Алекто может понадобиться образование, разве что когда она выйдет замуж — чтобы проверять, не обманывает ли ее супруга управляющий, не обсчитывают ли их нечестные слуги. Да и то это обязанность ее будущего мужа, который, надеюсь, тоже окажется грамотным.

— И ваша дочь разделяет ваши взгляды?

— Моя дочь… Признаться, меня сейчас терзают примерно те же страхи, что и вашу мать.

На сей раз Омод удивленно на меня взглянул.

— Какие заботы могут быть у вашей дочери, кроме как веселиться на пиру и принимать знаки внимания от кавалеров?

И опять же он выражался, как умудренный опытом и обремененный годами правитель, а не юноша одних лет с собой.

— Она в последнее время тоже страдает некоторой… хандрой. И я думаю, ей могло бы помочь какое-то яркое сильное впечатление. Эмоция, которая раскрыла бы в ней… новые силы.