Тайна крови (СИ)

Отложила планшет и протянула ладони, понимая, что спорить на счет денег бесполезно и вместе с тем испытывая огромную благодарность к этому мужчине. Я не заслужила и половины того, что он уже для меня сделал. И, думаю, он не причинил отцу такой вред, чтобы так дорого за него расплачиваться… Или… быть может… Быть может я просто стала для него сублимацией? У него нет близких людей, а в моем лице он хочет видеть дочку или внучку, например? Оттого и так добр? Ему жить всего ничего… Пусть делает, что хочет.

Мои предплечья обожгло, а из-под ладоней Оуэна брызнул ослепительный свет. Я зажмурилась, изо всех сил сдерживая крик, но хриплые стоны все же вырвались сквозь закушенные губы.

— Ну вот и все, — вскоре все закончилось, и я поспешила накрыть ладошками обожженные места, испещренные черными заковыристыми рисунками. Так вот ты какая… лигари! — Чет тяжелее проступок, тем выше ставится лигари. В твоем случае, мы пришли к выводу, что недели на руках будет достаточно. С каждым днем вязь наказания будет становиться более блеклой, на седьмой день исчезнет окончательно.

Боль прошла, и я уже с интересом рассматривала татуировки. А что, даже симпатично! Правда я очень напоминала матерого заключенного. Вот не повезло тем, кому повыше ставят. На лоб, например. Мда.

— Вот здесь, — он указал на переплетение неизвестных мне символов, — описывается твой проступок. Любой, прочитавший лигари, может осудить тебя и высказать неприятные вещи. Обязанность носителя лигари — молча и со смирением принять осуждение общества, иначе лигари расползется дальше и не исчезнет в срок. Смирение гордыни — одна из целей такого наказания. Здесь, — показал другой блок символов, повыше, — указывается срок. А в самом верху, тот, кто наказание наложил.

— А остальное? — помимо информационных частей остались симпатичные завитушки. Не для красоты же они.

— Остальное — древнее руническое письмо, активирующее магическую составляющую наказания.

— И что это значит для меня?

— В девятом дистрикте — чистая формальность, — отмахнулся он. — А вот в нашем никто не стал бы иметь с тобой дел до момента, пока вязь не растворится полностью. Любой, кто завел с носителем лигари деловые или личные контакты — наказывается. У него у самого проступает такая вязь и тем сильнее, чем чаще попирается закон.

— То есть, с ними даже говорить нельзя? А как же вы?

— Как член семьи правящих, я имею право наложить и снять лигари. На меня подобные запреты не распространяются.

— Очень удобно! Спасибо. В смысле, не спасибо, я имею в виду, ай-я-яй, я больше так не буду, и все такое. Особенно все такое!

Фет Сайонелл рассмеялся, но вскоре стал снова серьезным:

— Нет, Александрин. Ты поступила верно. Всегда борись за свою свободу до конца. Всеми силами. Ты одна из последних носительниц своей искры, она не должна прерваться тобой.

— Расскажите мне подробнее. Пожалуйста.

Но в самый ответственный момент в двери постучали. Нам пришлось ненадолго отложить интересный разговор, поскольку пришли работники, чтобы повесить над постелью фета Барского телепатовизор, а у Оуэна по плану процедуры. Воспользовалась появившимся временем, чтобы посетить других пациентов. Хоть и не была теперь обязана, но я помогла им обслужить себя, узнала самочувствие и последние новости, затем выпила чаю с Лоби, которая сообщила, что последняя процедура по оплодотворению дала результат. Я смотрела на нее как на те кадры Земли, до ядерной войны. Как на что-то удивительное, совершенное и прекрасное. У Лоби будет ребенок!

— Отелепатеть!

— Ага, — кивнула подруга, улыбаясь не меньше меня. — Тридцать шесть часов. Девочка.

— У нее будут такие же отелепатительные кудряшки!

— Уж надеюсь! Но глаза пусть лучше папины.

— И у мамы прекрасные глаза! — не согласилась и обняла подругу. — Поздравляю, поздравляю, поздравляю!

— Но никому об этом не рассказывай. Даже фету Барскому.

— Особенно фету Барскому, — подмигнула, понимая ее опасения. Увы, но факт зачатия еще ни о чем не говорит. В любой момент может случиться выкидыш, что довольно распространенное явление. — Я буду молиться за вас. А ты, — обратилась к маленькой Лоби, которая сейчас даже близко не напоминала человечка, — борись за жизнь! Тебе невероятно повезло попасть в животик к такой чудесной мамочке!

— У тебя планшет.

— А?

— Планшет. Уже третий раз пищит.

— Да? — достала гаджет.

Слишком уж радовалась за подругу и даже не услышала. Загрузила приложение с тмс-ками и закатила глаза. Таххир не оставлял непонятных попыток:

Обед дохлогрызки: «Встретимся? Есть важный разговор».

Встретиться он, видите ли, хочет. Разговоры важные разговаривать! Еще тебя не хватало! Нет конечно!

«Я не могу оставить пациентов. Нет».

Обед дохлогрызки: «Ты в больнице? Я встречу после работы».

Класс, Ланни, ума у тебя, что у той же дохлогрызки! Еще бы написала, до какого часа работаешь. Впрочем, Таххир и без меня это хорошо знает. Выучил. За столько-то лет.

«Не нужно. Меня встретят».

И не врала. Мне пришло анонимное сообщение, что в восемь меня заберет волар, чтобы отвезти в Аклуа Плейз.