Тайна крови (СИ)

Мне вспомнился разговор, который я подслушала в далеком детстве. Родители беседовали на кухне о том, что маме следует сдерживать свою рвущуюся на волю искру, иначе это вызовет подозрения и их найдут. Тогда я не думала, что родители имели в виду. Да какой там думать, мне было года четыре от силы, мир казался огромной песочницей… Видимо, отец разжег в маме искру до предела и ей всю жизнь приходилось скрывать это. Как несправедливо!

— Значит, мне нельзя любить?

— Тебе нельзя погибнуть. Эта уникальная искра и дар, и проклятье. Она может сделать много хорошего и натворить страшных бед.

— Бед?

— Негативные эмоции способны привести к обратному. Выжиганию искры. Это страшно, Александрин. Человек, чья искра была выжжена, — он прикрыл глаза и нахмурился, словно испытывал боль. Сомнений не возникло — мой отец кого-то выжигал. Сознательно или нет, но факт. — Никому этого не пожелаю. Пожалуйста, пока я жив, хорошо обдумай мое предложение. В пятом дистрикте у меня есть власть, деньги, недвижимость. Все это может стать твоим.

— Фет Сайонелл! Что вы говорите?

Он улыбнулся и прикрыл на мгновенье глаза, понимая, что перегнул палку. Успокоившись, произнес:

— Прости, если напугал тебя. Но я очень беспокоюсь за твою безопасность. За ваше будущее. Особенно сейчас!

— Я обещаю быть осторожней и не сбегать от рейгвердов. Честно-честно. И поговорю с ребятами на счет побега.

Вот именно. Побега…

— Поговоришь. Но откажешься сбегать, — как-то обреченно произнес мужчина.

— Увы, но скорее всего именно так…

— Вся в отца. Упрямая и волевая, — уголки его губ дрогнули, а вокруг добрых глаз рассыпалась сеточка морщин.

— Знаете, пока вы совсем не скисли, сменим тему! Хотите со мной на балет? «Блюз для двоих», через три дня, центральная ложа? — мои глаза заговорщически блеснули. Я-то знала, что он не знает, что я знаю! О как.

— Было бы чудесно. Надеюсь, здоровье позволит насладиться с тобой одной из сложнейших постановок.

Не со мной, а с моим участием!

— Я тоже на это надеюсь! — мои глаза лихорадочно блестели, а в груди клокотало счастье. Только бы этот ходячий эпикантус нам не помешал со своим поединком! — К тому же, у меня для вас будет огромный сюрприз, который вы, надеюсь, оцените!

Внезапно громкость на телепатовизоре, что установили над кроватью фета Барского, увеличилась. Сбоев в современной технике не бывает — наш пациент сделал это сам. Ну, либо снова драконит технику от вмешательства тор-ана.

— Кажется, твоя идея фету Барскому понравилась!

Кажется, фет Барский видит и понимает куда больше, чем нам хотелось думать. На экране показались лица Харви и Кайла. Журналисты обступили фетроев со всех сторон.

— …будут заявления на счет поединка? Фетрой, ответьте!

Но мужчины с бесстрастными лицами шли в окружении рейгвердов и скрылись в темных Сайманах Х9, чтобы куда-то улететь. Сердце тревожно сжалось. Картинка переключилась на студию, где сияла Аландри, с забранными наверх волосами, уложенными аккуратными волнами в пышную прическу.

— Итак, пока мир катится в пропасть, нам стало известно, что наш Венероликий, что в последнее время совсем не скрывает лица, активно раздает вызовы на поединки и принимает их сам.

На экране мы с Максимилианом, что держит черную папку. Его бледные губы сжаты в жесткую линию, а я мну шелк салфетки. Как-то неправильно, когда за тобой подглядывают, а потом еще и на публику выносят. Они ведь не знают ничего, а делают выводы!

— И кто бы вы думали стал причиной черной папки в руках небезызвестного балетмейстера фета Ронхарского? Та, кого публика уже окрестила фавориткой самого Венероликого.

Ну, это еще ладно. Фаворитка не шлюха, куда ни шло.

— И все это на фоне официального объявления о помолвке. Кстати, у меня в студии сегодня гостья. Та самая фетесса четырнадцатого дистрикта — Зейда Лоуренс. Что вы можете сказать по поводу этого снимка?

— Только то, Аландри, что не следует подавать жителям дистрикта непроверенную информацию, — уверенно заявила шатенка, заправив за ухо идеально прямой, блестящий локон. Она меня покорила. Большие миндалевидные глаза темно-зеленого цвета под светом прожекторов слегка поблескивали серебристой поволокой, прямо как листья Джози под солнцем. Ее голос, что шуршание тех самых листьев — мягкий, приятный, успокаивающий. Под правым глазом — родинка, придающая образу сильной и уверенной женщины, мягкость и кокетство. Острый носик, пухлые губки, идеально прямые волосы до плеч. В деловом брючном костюме кипенно-белого цвета сидела великородная, до которой мне, увы, далеко.

Но как она припечатала Аландри мне понравилось!

— Что именно вам кажется непроверенным? — не стушевалась ведущая, привыкшая к выпадам гостей.

— На фото мы видим лишь то, что кто-то из братьев направил вызов фету Ронхарскому. Кто именно — неизвестно. По какой причине — тоже. Все вами сказанное лишь предположения.

— Что же, в таком случае, стало камнем преткновения между правящими и балетмейстером? Помимо пачки одной миленькой балерины!

Я тебе пуанты при следующей встрече подарю, охочая до сплетен дохлогрызка! Один в рот, другой в «мадам Сижу».