Тайна Кутузовского проспекта

И в эту как раз минуту генерал Строилов, выйдя из лифта, достал связку ключей и начал отпирать замок чуть трясущейся рукой; когда дверь отворилась, он почувствовал, как его рот зажали потной ладонью и стремительно втолкнули в квартиру; старик упал; в ту же секунду зазвенели стекла; на двух парней, ввалившихся в дверь следом за генералом, бросились с балкона сыщики; за ними стоял Костенко, бледный как полотно, не отрывая глаз от недвижного старика, распростертого на полу…

16

– «Скорую» вызывайте, – сказал Костенко сыщикам из местного (Николаши Ступакова) отделения.

Говорил сейчас очень тихо, как-то заторможенно, не разжимая рта, чтобы не показать обмершим псам – в наручниках уже, – как мелко стучат зубы.

Склонившись над мертвенно-бледным генералом, он осторожно подложил ладонь под голову, чуть приподнял ее на себя и, заметив, как дрогнули уголки рта старика, прикоснулся губами к его выпуклому, античному лбу; того ужасающего, невозвратного холодания не было; господи, только б жил!

Костенко поднял глаза на парней – одному лет семнадцать, малолетка, отпустят, гуманисты, второму чуть больше, – оперся ладонями о паркет, поднялся, взял грабителей за уши, яростно вывернул их, шепнув:

– Пикнете – пристрелю, оказывали сопротивление власти… Где третий?

Парни, становясь все более бледными, сопяще молчали…

– Пошли, – сказал Костенко и, продолжая выворачивать им уши, повел на кухню, к окну, в котором торчали зубчатые стекла. Пригнув их головы, он прошептал: – Вы пришли убить отца, псы… Я предполагал, что придут, но не думал, что подставят такую шваль. Сейчас я пригну ваши хлебальники к стеклам и выколю вам зыркалки, если сейчас же, сразу, не скажете, где ваш третий! Считать не буду… Ну?

– На улице, в «Москвиче».

– Номер двадцать четыре – пять три?

– Да.

Костенко отбросил сук и достал «воки-токи»:

– Пятый, – шепнул он, – бейте тот «Москвич» в задок. Со всей силы бейте. И составляйте протокол… За рулем сидит их вошь, берите его в отделение и сажайте в камеру.

– Шофер не согласится нашу машину курочить, запчастей нет…

– Приказ слышали? – Костенко едва не сорвался на крик. – За невыполнение под трибунал пойдете! Вторую машину подгоните к «Пионеру», примите гостей… И глядите по сторонам, может быть, заметите четвертого, того, кто наблюдает за всей операцией… Малейшее подозрение – ставьте наблюдение, это – цепь…

Костенко сунул «воки-токи» в карман, снова взял гнид за уши и, не скрывая уж более дрожи в лице, прошептал:

– Сейчас пойдете на улицу. Ясно? Двор простреливается, положат, если вздумаете бежать. Выйдете к «Пионеру». Там будет стоять такси. Ясно? Сядете на заднее сиденье. Все. Идите.

Отпустив их уши, ставшие сине-красными, он снял с парней наручники, провел по коридорчику к двери и, открыв ее, кивнул на человека, стоявшего на лестничном пролете возле окна:

– Таких здесь восемнадцать… Ясно, нелюди? Старик жив, поэтому вышка вам не светит… Но помните: если решите бежать – пристрелим.

Через три минуты зашершавил «воки-токи»:

– Докладывает «пятый»…

– На приеме, – ответил Костенко.

– Операция закончена.

– Подозрительных не было?

– Около «Диеты» стояла «Волга»… Когда наши отъехали, она рванула на разворот к брежневскому дому.

– Садитесь им на хвост! Ведите до конца! Установите их, это сейчас самое важное! Еще раз предупредите ГАИ: псы ощерились! Не упустить! На связь выходите в угрозыск местного отделения…

(Имя друга, Николашки Ступакова, не назвал; еще неизвестно, как пойдет дело, – несанкционированность и все такое прочее, а тому еще надо пенсию получить, нет ничего хуже, чем подставлять своих.)

… После того как доктор из «Скорой» сделал Владимиру Ивановичу Строилову укол («мне кажется, он упал головой на тапок; сантиметр бы левее, летальный исход неизбежен»), вызвав медсестру из Пятнадцатой клиники, которая шефствует над сталинскими жертвами и афганскими мальчиками, Костенко рванулся к Ступакову.

Псы сидели в камере: Гуслин Петр Сергеевич, ученик десятого класса, член ВЛКСМ, судимостей и приводов не имел, Залоев Виктор Матвеевич, экспедитор почтового отделения, член ВЛКСМ, судимостей и приводов не имел, и Стружкин Андрей Дмитриевич, шофер отделения связи, член ВЛКСМ, приводов и судимостей не имел.

– Кто дал наводку на квартиру генерала? – спросил Костенко.

– Какого генерала? – Залоев пожал плечами. – О чем это вы?! Мы никакого генерала не знаем… Если б нас на месте задержали, были б свидетели, а так только при Сталине на людей напраслину катили…

Костенко кивнул:

– С тобой ясно… Гуслин, тоже не будешь отвечать?

– А чего мне отвечать-то? Схватили на улице…

– Тебя никто не хватал… Сам сел в такси…

– Это не такси, а ваша оперативная…

– Откуда знаешь?

– Там в багажнике ваш скрючился, пистолетом в спину уперся.

– Стружкин, сколько тебе обещали за дело? – Костенко затушил окурок в спичечном коробке, вопросы ставил устало, незаинтересованно, словно бы обмяк, прикрывал то и дело веки, словно они сделались тяжелыми, неподъемными…