Тайна леди Одли

Ее алое платье, необычайно яркой окраски, как и все в этой картине, окружало ее фигуру мягкими складками, похожими на пламя; ее прекрасная головка показывалась из этого неистовства красок, как из бушующего горнила. Действительно, пурпурное платье, солнечный свет на лице, золотисто-красный отсвет на светлых волосах, ярко-розовая окраска губ, пылающие краски каждой детали на заднем плане — все это, вместе взятое, производило впечатление, которое никак нельзя было назвать приятным.

Но несмотря на всю свою странность, портрет не мог бы произвести более сильного впечатления на Джорджа Толбойса: он просидел перед ним в течение четверти часа, не проронив ни звука, не отрывая от него глаз, судорожно сжимая правой рукой подсвечник, другая же рука бессильно повисла вдоль туловища. Он пребывал в этом состоянии так долго, что Роберт, наконец, обернулся.

— Джордж, я думал, ты уснул.

— Да, почти что.

— Ты наверно простудился в той сырой комнате с гобеленами — хрипишь, как ворон. Но пойдем же.

Роберт Одли взял свечу из его руки и пополз обратно через потайной ход, за ним Джордж, внешне спокойный, но едва ли такой, как обычно.

Алисия ждала их в детской.

— Ну и как? — поинтересовалась она.

— Мы все успели. Но мне не нравится портрет, в нем что-то странное.

— Да, это так, — согласилась Алисия. — Но у меня свое представление о нем. Я думаю, что художник под воздействием вдохновения способен увидеть в обычном лице нечто другое, невидимое простому глазу. Мы никогда не видели у госпожи того выражения, что на портрете, но я полагаю, она могла бы быть такой.

— Алисия, — взмолился Роберт Одли, — не будь такой романтичной!

— Но, Роберт…

— Не надо, если ты любишь меня. Картина — это картина, а госпожа — это госпожа. Я воспринимаю все именно так, и я не метафизик: не разубеждай меня.

Он повторил это несколько раз с ужасом, вполне искренним и затем, позаимствовав зонтик на случай грозы, покинул Корт, ведя за собой молчаливого Джорджа Толбойса. Единственная стрелка причудливых часов перескочила на девять, когда они дошли до арки, но прежде чем пройти под ее тенью, им пришлось отступить в сторону и пропустить экипаж, проехавший мимо них. Это была пролетка из деревни, хорошенькое личико леди Одли выглядывало из окошка. Несмотря на темноту, она разглядела две темные фигуры.

— Кто это? — спросила она, высунув голову из окошка. — Это садовник?

— Нет, моя дорогая тетушка, — ответил смеясь Роберт. — Это ваш самый преданный племянник.

Они с Джорджем остановились у арки, пока пролетка подъехала к дверям и удивленные слуги вышли встретить господ.

— Я думаю, сегодня вечером дождя не будет, — сказал баронет, взглянув на небо. — Но завтра наверняка разразится гроза.

Глава 9 После бури

Сэр Майкл ошибся в своем предсказании погоды. Гроза не заставила себя долго ждать, она разразилась с ужасающей яростью над деревушкой Одли за полчаса до полуночи.

Роберт Одли относился к грозе и молнии с тем же спокойствием, с каким воспринимал все невзгоды жизни. Он лежал на диване в гостиной, читая газету из Челмсфорда пятидневной давности и попивая холодный пунш из огромного бокала. Но на Джорджа Толбойса буря производила совсем иное действие. Роберт был удивлен, когда, взглянув на своего друга, увидел, что тот сидит напротив открытого окна, белый как мел, и пристально смотрит на черное небо, сотрясаемое громом и вспышками молний.

— Джордж, — позвал его Роберт, немного понаблюдав за ним, — ты боишься молнии?

— Нет, — отрывисто ответил он.

— Но, мой дорогой, многие, даже самые храбрые люди, боялись ее. Едва ли это можно назвать страхом, это естественно. Я уверен, что ты боишься.

— Нет, не боюсь.

— Но Джордж, если бы ты увидел себя, бледного и изможденного, с огромными ввалившимися глазами, прикованными к небу, как будто ты увидел там привидение. Говорю тебе, я знаю, — ты боишься.

— А я говорю, что нет.

— Джордж Толбойс, ты не только боишься молнии, но и злишься на себя за это и на меня за то, что я заметил твой страх.

— Роберт Одли, если ты произнесешь еще хоть одно слово, я тебя ударю, — сказав это, мистер Толбойс вышел из комнаты, с силой хлопнув дверью.

Те черные тучи, что закрывали душную землю, словно крыша из раскаленного железа, неожиданно исторгли из себя потоки ливня, когда Джордж выходил из комнаты; но если молодой человек боялся молнии, то дождя он явно не испугался, так как сразу же спустился к входной двери и вышел на мокрую дорогу.

Около двадцати минут он ходил туда и обратно под проливным дождем, а затем вернулся в таверну и поднялся в свою комнату. Роберт Одли встретил его, промокшего насквозь, на лестничной площадке.

— Ты идешь спать, Джордж?

— Да.

— Но у тебя нет свечи.

— Она не нужна мне.

— Но взгляни на свою одежду! Ты видишь, что с тебя течет? Бога ради, что тебя вынесло из дома в такую ночь?

— Я устал и хочу спать — не мешай мне.

— Может, ты выпьешь горячего бренди с водой, Джордж?