Тайна леди Одли

Рыбная ловля — не самое веселое времяпрепровождение, и неудивительно, что в день отъезда леди Одли молодые люди (один из-за своей сердечной раны был просто не способен ничему радоваться, другой же вообще не нуждался в развлечениях), итак, молодые люди начали уставать от тенистых лип и извилистых ручьев вокруг Одли.

— На Фигтри-Корт, конечно, не веселее, — размышлял Роберт вслух, — но в целом, я думаю, лучше, чем здесь; там, по крайней мере, рядом табачная лавка, — добавил он невозмутимо попыхивая отвратительной сигарой, которую ему доставил хозяин таверны.

Джордж Толбойс, который согласился на поездку в Эссекс, только чтобы не противоречить своему другу, совсем не возражал против немедленного возвращения в Лондон.

— Я с радостью вернусь, Боб, — говорил он, — так как хочу съездить в Саутгемптон, я не видел моего малыша почти месяц.

Он всегда называл своего сына «малыш» и говорил о нем скорее с печалью, чем с надеждой. Казалось, мысль о мальчике не утешает его. Он чувствовал, что мальчик никогда его не полюбит, даже более того, у него было смутное предчувствие, что он не доживет до той поры, когда Джорджи станет взрослым.

— Я не романтик, Боб, — говорил он иногда, — и поэзия для меня — пустой звук, но после смерти жены у меня такое чувство, как будто я стою на пустынном берегу, сзади надо мной нависли огромные страшные скалы, а к моим ногам медленно, но верно подбирается волна. Кажется, что с каждым днем этот мрачный безжалостный поток все больше приближается, не набрасывается на меня с ревом и воем, нет, но ползет, подкрадывается, скользит мне навстречу, готовый сомкнуться над моей головой, когда я меньше всего ожидаю конца.

Роберт Одли пристально посмотрел на своего друга в немом изумлении, и немного подумав, сказал:

— Джордж Толбойс, я мог бы понять это, если бы вы имели обыкновение плотно ужинать. Холодная свинина, да еще пережаренная, могла бы произвести такое действие. Вам нужна перемена, дорогой мой, — свежий ветерок Фигтри-Корт и умиротворяющая атмосфера Флит-стрит. Погодите-ка, — неожиданно добавил он, — нашел! Вы курили сигары нашего любезного хозяина, это все объясняет.

Они повстречали Алисию Одли полчаса спустя после того, как твердо решили покинуть Эссекс рано утром на следующий день. Молодая леди была весьма удивлена и разочарована, услыхав о решении кузена, и именно по этой причине притворилась, что это ей глубоко безразлично.

— Уж больно быстро вы устали от Одли, — заметила она беззаботно, — но, конечно, здесь у вас нет друзей, кроме родственников в Корте, а в Лондоне, без сомнения, у вас самое блестящее общество и…

— Хороший табак, — перебил Роберт Одли свою кузину. — Одли — замечательный старинный уголок, но когда приходится курить сушеные капустные листья, то знаете ли, Алисия…

— Так вы уезжаете завтра утром?

— Совершенно верно — экспрессом, который отбывает в десять пятьдесят.

— Тогда леди Одли упустит возможность быть представленной мистеру Толбойсу, а мистер Толбойс не увидит самую хорошенькую женщину в Эссексе.

— В самом деле… — пробормотал, запинаясь, Джордж.

— Самая хорошенькая женщина Эссекса вряд ли дождется восхищения от моего друга, Джорджа Толбойса, — заметил Роберт. — Его сердце в Саутгемптоне, где его ждет маленький кудрявый мальчишка, ростом не выше его колен, который называет его «большой джентльмен» и просит у него леденцы.

— Я собираюсь сегодня писать своей мачехе, — сообщила Алисия. — В своем письме она особенно интересовалась, как долго вы намерены здесь оставаться, и успеет ли она вернуться, чтобы принять вас.

Мисс Одли вынула письмо из кармана своей амазонки восхитительный блестящий кусочек бумаги необыкновенного кремового оттенка.

— Вот что она пишет в постскриптуме: «Непременно сообщи о мистере Одли и его друге, а то ты такая забывчивая, Алисия!»

— Какой у нее красивый почерк! — заметил Роберт, когда его кузина сворачивала записку.

— Да, хорош, не так ли? Взгляните, Роберт.

Она дала ему письмо, и он лениво рассматривал его несколько минут, пока Алисия похлопывала по изящной шее своей гнедой кобылки, которой не терпелось пуститься вскачь.

— Сейчас, Аталанта, сейчас. Давай записку, Боб.

— Это самая хорошенькая, самая кокетливая маленькая ручка, какую я когда-либо видел. Честное слово, Алисия, даже если бы я никогда не видел тетушку, я бы узнал, какова она, по этому кусочку бумаги. Да, вот оно, все здесь — пушистые золотистые локоны, словно очерченные карандашом брови, аккуратный прямой носик, победная детская улыбка — все это угадывается в этих изящных завитках. Взгляни, Джордж.

Но рассеянный и мрачный Джордж Толбойс не слышал их — он успел отойти на несколько шагов и, стоя у края леса, бил тростью по камышу.

— Не обращайте внимания, — в нетерпении произнесла юная леди. — Давайте письмо и позвольте мне уехать, уже больше восьми часов, а я должна послать ответ с вечерней почтой. Вперед, Аталанта! До свидания, Роберт, до свидания, мистер Толбойс. Счастливого пути.