Тайна личности Борна

— Непременно, сэр. Еще рано, свободных мест много. Сюда, пожалуйста! — Метрдотель проводил их в кабинку по соседству со входом, на середине стола мерцала свеча. То, что Борн хромал и опирался на женщину, подсказало: нужно предоставить ближайшее свободное место. Джейсон кивнул Мари Сен-Жак, она села, он опустился за стол напротив нее.

— Придвиньтесь к стене, — сказал он, когда метрдотель ушел. — И помните, пистолет в моем кармане, мне довольно лишь поднять ногу, и вы в ловушке.

— Я же сказала вам, что не стану пытаться.

— Надеюсь. Закажите что-нибудь выпить, на еду нет времени.

— Я и не смогла бы есть. — Она снова схватила себя за запястье, ее руки заметно дрожали. — А почему нет времени? Чего вы ожидаете?

— Не знаю.

— Почему вы все время твердите: «Я не знаю», «Хотел бы я знать»? Зачем вы сюда пришли?

— Потому что я бывал тут раньше.

— Это не ответ!

— Я и не собираюсь отвечать вам.

Подошел официант. Мари попросила вина, Борн заказал виски — ему требовалось что-нибудь покрепче. Он оглядел ресторан, стараясь сосредоточиться на всем сразу и ни на чем конкретно. Превратиться в губку. Но ничего не произошло. Ни один образ не всплыл в его сознании, ни одна мысль не потревожила безмыслие. Ничего.

И тут Борн увидел лицо в противоположном конце зала. Массивное лицо, массивная голова над тучным телом, прижатым к стене кабинки, рядом с закрытой дверью. Толстяк не покидал полутьмы своего наблюдательного пункта, словно неосвещенная часть зала служила ему убежищем. Его взгляд был прикован к Джейсону, равно испуганный и недоверчивый. Борн не знал этого человека, зато человек его знал. Поднеся пальцы ко рту, он вытер уголки губ, затем отвел глаза, оглядев каждого обедающего за каждым столиком. И лишь затем пустился в очевидно мучительный переход через зал по направлению к их кабинке.

— К нам приближается человек, — предупредил Джейсон Мари. — Какой-то толстяк, и он очень напуган. Не произносите ни слова. Что бы он ни говорил, молчите. И не смотрите на него, небрежно обопритесь локтем о стол и положите на руку голову. Смотрите на стену, а не на него.

Мари нахмурилась, поднесла правую руку к лицу, пальцы ее дрожали. Губы шевельнулись, но слов не последовало. Борн ответил на невысказанный вопрос.

— Для вашего же блага, — сказал он. — Зачем вам нужно, чтобы он потом мог вас узнать?

Толстяк остановился возле их столика. Борн задул свечу, кабинка погрузилась в полумрак. Незнакомец заговорил низким, срывающимся голосом:

— Боже мой! Зачем вы сюда пришли? В чем я провинился, что вы так поступаете со мной?

— Мне нравится здешняя кухня, вы же знаете.

— Неужели вы совершенно бесчувственны? У меня семья, жена и дети. Я сделал только то, что мне приказали. Я передал вам конверт, но не заглядывал внутрь и ничего не знаю!

— Но вам ведь заплатили за услугу, не так ли? — Борн задал вопрос по наитию.

— Да, но я никому ничего не сказал! Мы никогда не встречались, я не описывал вас. Я ни с кем не разговаривал!

— Тогда почему вы так напуганы? Я самый обычный посетитель, желающий поужинать с дамой.

— Умоляю вас, уходите!

— Я начинаю сердиться. Объясните почему.

Толстяк поднес руку к лицу, вытер испарину. Покосился на дверь, потом снова обернулся к Борну.

— Другие могли проболтаться, другие могли вас узнать. Я в полиции на заметке, они придут прямо ко мне.

Мари не совладала с собой, обернулась к Джейсону.

— Полиция… Так это была полиция! — вырвалось у нее.

Борн сердито взглянул на нее, затем снова обратился к перепуганному толстяку.

— Вы хотите сказать, что полиция причинит вред вашей жене и детям?

— Не сама полиция — вы же знаете. Но их интерес приведет ко мне других. К моей семье. Сколько их, тех, кто охотятся на вас? И каковы они, эти охотники? Вы это знаете не хуже меня; они не остановятся ни перед чем: смерть женщины или ребенка для них — ничто! Заклинаю. Своей жизнью. Я ничего не говорил. Уходите.

— Вы преувеличиваете. — Борн поднес бокал к губам, давая понять, что разговор окончен.

— Ради Бога! — Толстяк наклонился к Борну, схватившись за край стола. — Вы хотите доказательств моего молчания? Пожалуйста! Информация о вас была опубликована в газете. Любой человек, располагающий какими-то сведениями о вас, должен был позвонить в полицию. Конфиденциальность гарантировалась. Вознаграждение было щедрым, полиции нескольких стран перевели деньги по линии Интерпола. На былые неурядицы можно было взглянуть в ином свете. — Толстяк выпрямился, снова вытер лицо. — Такому человеку, как я, пригодились бы более теплые отношения с полицией. Однако я ничего не сделал. Несмотря на гарантии конфиденциальности, я ничего не сделал!

— Вы нет. А другие? Говорите правду, я пойму, если вы солжете.

— Я знаю только Черняка. Он один из всех, с кем я говорил, признает, что встречал вас. Но вы это и сами знаете. Ведь конверт попал ко мне от него. Он никогда не проговорится.

— Где он сейчас?

— Где и всегда. В своей квартире на Лёвенштрассе.

— Где это? Я никогда там не был.

— Не были? — Толстяк запнулся. Губы сжались, в глазах тревога. — Вы что, меня проверяете?