Тайна личности Борна

Там были описаны эмоциональные стрессы, вызывающие истерию и афазию, которые тоже могли привести к частичной или полной потере памяти. К амнезии.

Амнезия.

— Никаких правил, — сказал темноволосый человек, протирая глаза, уставшие в тусклом свете настольной лампы. — Прямо геометрическая шарада, можно собрать из разных элементов. Физических, психологических — или и того и другого понемножку. Может быть постоянной, может — временной, полной и частичной. Никаких правил!

— Согласен, — сказал Уошберн, потягивая виски в кресле напротив. — Но я думаю, мы приближаемся к тому, что произошло. К тому, что, как мне кажется, произошло.

— Что же? — опасливо спросил незнакомец.

— Вы сами сказали: и того и другого понемножку. Хотя слово «понемножку» плохо вяжется со словом «обширный». Обширный шок.

— Какой обширный шок?

— Физический и психологический. Они были связаны, переплетены — две стороны человеческого опыта, два раздражителя.

— Сколько вы приняли сегодня?

— Меньше, чем вы думаете. Это к делу не относится. — Уошберн взял со стола пачку скрепленных листов. — Это ваша история с того дня, как вас выловили в море и доставили в мой дом. Физические травмы свидетельствуют о том, что обстоятельства, в которых вы оказались, предполагали психологический стресс с последующей истерией, вызванной девятичасовым пребыванием в воде, что усугубило психологический ущерб. Темнота, легкие, которым не хватает воздуха, — это орудия истерии. Все, что ей предшествовало, должно было быть стерто из памяти, чтобы вы могли справиться, выжить. Я понятно излагаю?

— Как будто. Голова сама себя защитила?

— Не голова, а сознание. Заметьте, это важное различие. К голове мы еще вернемся, но назовем ее иначе — мозг.

— Хорошо. Сознание, а не голова… которая есть мозг.

Уошберн в задумчивости перелистал страницы.

— Здесь собрано все, что удалось о вас узнать. Обычные медицинские данные: дозировка, время, реакция — но в основном сведения другого рода. Слова, которые вы используете, слова, на которые вы реагируете; фразы, которые вы употребляете, — когда я могу их записать, — как сознательно, так и те, что вы произносили во сне и пока находились в коме. Даже то, как вы ходите, как говорите или напрягаетесь, когда испуганы или видите что-либо вас интересующее. Вы полны противоречий: вы почти всегда подавляете кипящую в вас глубинную ярость, но она продолжает бурлить. Время от времени вас терзают какие-то болезненные раздумья, но вы редко даете волю гневу, который должна вызвать боль.

— Сейчас вы этого дождетесь, — перебил собеседник. — Мы уже сто раз обсуждали слова и фразы…

— И еще будем, — подтвердил Уошберн, — раз это приносит плоды.

— Я не знал, что есть какие-то плоды.

— Не личность и не занятия. Но постепенно обнаруживается, с чем вам удобнее и естественнее иметь дело. Это слегка пугает.

— Почему?

— Могу продемонстрировать на примере. — Доктор отложил папку с историей болезни, подошел к допотопному комоду и достал большой автоматический пистолет. Пациент напрягся. Уошберн принял к сведению его реакцию.

— Я никогда не пользовался этой штукой, честно говоря, смутно представляю себе, как это делается, но раз уж я здесь живу, оружие мне необходимо. — Он улыбнулся, потом вдруг без предупреждения бросил пистолет собеседнику. Легко, точно, профессионально тот подхватил оружие.

— Разберите его. Прямо сейчас.

Человек без имени посмотрел на оружие. Затем молча приступил к работе. Руки двигались спокойно и уверенно: менее чем за тридцать секунд пистолет был полностью разобран. Закончив, он вопросительно поднял глаза.

— Поняли, что я имею в виду? Среди множества ваших талантов — несомненное знание армейского вооружения.

— Армия? — вновь со страхом спросил пациент.

— Маловероятно, — ответил Уошберн. — Когда вы пришли в себя, я говорил вам о зубах. В армии так не пломбируют, поверьте. И, разумеется, косметическая операция совершенно исключает подобную возможность.

— Тогда что же?

— Не стоит задерживаться на этом. Лучше вернемся к тому, что с вами случилось. Мы остановились на сознании, помните? Психологический стресс, истерия… Не физическая травма, а психологическая нагрузка. Я достаточно ясно выражаюсь?

— Продолжайте.

— Как только шок проходит, исчезают и нагрузки, поскольку нет угрозы психике. Когда это случится, ваши навыки и способности вернутся. Вы вспомните определенные поведенческие модели, возможно, это произойдет совершенно естественно, ваши реакции будут инстинктивными. Но всегда останется некий пробел, брешь в сознании, и это, по всей видимости, необратимо. — Доктор замолк, вернулся к креслу, сел, выпил и устало закрыл глаза.

— Продолжайте, — прошептал неизвестный.

Уошберн открыл глаза, остановив взгляд на пациенте.