Тайна лорда Листердейла. Подвиги Геракла. Сборник рассказов

— Жаль, — протянул Пуаро. — Ваша проблема меня заинтересовала, и я хотел бы вам помочь. Но я ничем не смогу помочь, если не узнаю всей правды.

— Я вам все сказал.

— Нет, не все.

— С чего вы взяли, что в этом замешана женщина?

— Mon cher docteur![153] Думаете, я не знаю, на чем основываются деревенские сплетни? Если мужчина избавляется от жены, чтобы отправиться в экспедицию на Северный полюс или насладиться холостяцким существованием, никто и бровью не поведет. Но если кому-то из кумушек покажется, что убийство было совершено для того, чтобы жениться на другой, слухов не оберешься, они будут расползаться все дальше. Это азы психологии.

— Я не отвечаю за то, что болтают деревенские кумушки! — раздраженно отрезал доктор.

— Разумеется, не отвечаете. Тогда почему бы вам не ответить на заданный мной вопрос?

Медленно, явно с неохотой, доктор вернулся на место.

— Ну, возможно, — он вдруг покраснел до корней волос, — они приплели к этому мисс Монкрифф, Джин Монкрифф. Это мой фармацевт, очень милая девушка.

— Давно она у вас работает?

— Три года.

— А вашей жене она нравилась?

— Н-нет, не сказал бы.

— Она вас к ней ревновала?

— Да, но это была полная чушь!

— Ревность жен — притча во языцех, — улыбнулся Пуаро, — но знаю по опыту, что какими бы нелепыми ни казались обвинения, для них почти всегда есть основания. Говорят, клиент всегда прав. Так вот, то же можно сказать и о ревнивых супругах. Даже если им не дают никакого формального повода для ревности, сердце их никогда не обманывает.

— Ерунда, — отмел его психологические ухищрения доктор. — Я никогда не говорил Джин Монкрифф ничего такого, чего не мог бы сказать в присутствии жены.

— Охотно верю, но дела это не меняет. — Пуаро подался вперед и заговорил все настойчивее, стараясь убедить собеседника — Послушайте, доктор, я готов сделать все от меня зависящее, чтобы помочь вам. Но вы должны быть со мною совершенно откровенны, невзирая на светские условности и ваши собственные чувства. Признайтесь, ведь вы не любили жену?

— Все это меня убивает, — помолчав, ответил доктор. — Мне почему-то кажется, что вы сумеете мне помочь. Больше-то мне не на что надеяться. А правда, мосье Пуаро, заключается в том, что я старался быть хорошим мужем, но жену свою я никогда по-настоящему не любил.

— А эту девушку, Джин?

На лбу доктора выступили капельки пота.

— Я… я бы уже сделал ей предложение, если бы не все эти слухи, — признался он.

— Ну вот, наконец-то мы докопались до сути! — откинулся на спинку стула Пуаро. — Eh bien, доктор, я займусь вашим делом. Но учтите: моя цель — правда и только правда.

— Что-что, а правда мне не повредит, — с горечью отозвался Олдфилд. — Знаете, — продолжал он, поколебавшись, — я ведь подумывал даже о том, чтобы подать в суд за клевету. Если бы кого-нибудь осудили, я был бы отомщен… Так мне, по крайней мере, иногда кажется… Вооб-ще-то я думаю, что будет только хуже… Дело получит огласку, начнут говорить: «Конечно, ничего не доказано, но дыма-то без огня не бывает…»

Он посмотрел в глаза Пуаро.

— Скажите, есть какой-нибудь выход из этого кошмара?

— Выход есть всегда, — ответил тот.

2

— Мы едем в деревню, Джордж, — сказал Пуаро своему верному слуге.

— Да, сэр? — невозмутимо отозвался Джордж.

— И цель нашей поездки — уничтожить девятиголовое чудовище.

— В самом деле, сэр? Чудовище вроде лохнесского?[154]

— Нет, еще менее реальное. Я не имел в виду зверя из плоти и крови, Джордж.

— Простите, сэр, я вас неверно понял.

— Со зверем было бы проще. Но нет ничего более неуловимого, чем источник слухов.

— Вы правы, сэр. Иногда невозможно понять, с чего вдруг все началось.

— Вот именно.

Пуаро предпочел не останавливаться в доме доктора Олдфилда и направился прямиком в деревенскую гостиницу.

Наутро он встретился с Джин Монкрифф. Это была высокая девушка с медно-рыжими волосами и твердым взглядом синих глаз. У нее было настороженное выражение лица, как у человека, который всегда начеку.

— Так, значит, доктор Олдфилд все-таки к вам обратился…

В голосе ее явно не чувствовалось воодушевления.

— А вы были против? — поинтересовался Пуаро.

— И что вы можете сделать? — спросила она холодно, глядя ему прямо в глаза.

— Думаю, из этого положения можно найти выход, — примирительно сказал Пуаро.

— И какой же? — презрительно бросила девушка. — Ходить по этим старым кумушкам и просить: «Ну пожалуйста, не надо так говорить. Доктор Олдфилд очень расстраивается»? А они вам заявят, что никогда и не верили всем этим россказням! Самое ужасное в том, что никто ведь не говорит: «Милочка, а вы не задумывались над тем, что в смерти миссис Олдфилд есть что-то подозрительное?» Нет, они говорят: «Милочка, я, понятно, не верю ужасным слухам насчет доктора Олдфилда и его жены. Я уверена, что он на такое не способен, хотя, конечно, он мог бы уделять ей больше внимания, да и вообще, по-моему, вряд ли ему стоило держать при себе такую юную помощницу. Нет-нет, я не утверждаю, что между ними было что-то предосудительное… Я уверена, что в этом смысле все безупречно…» — Джин Монкрифф запнулась на полуслове. Лицо ее залилось краской.