Тайна лорда Листердейла. Подвиги Геракла. Сборник рассказов

— Ну, видите ли, мосье Пуаро, разговоры ходят самые разные, но как можно доверять сплетням? Да, доктор Олдфилд с тех самых пор ведет себя очень странно, но я всегда говорила, что это совсем не обязательно из-за угрызений совести — может, человек просто переживает. Правда, не скажешь, чтобы они с женой жили душа в душу — уж это я знаю от мисс Гаррисон, сиделки, которая ухаживала за миссис Олдфилд три или четыре года, до самой ее смерти. И знаете, мне всегда казалось, что мисс Гаррисон что-то учуяла, — нет, вообще-то она ничего такого не говорила, но подобные вещи не скроешь, правда?

— Да, но этого мало, — грустно покачал головой Пуаро.

— Я понимаю, мосье Пуаро, но ведь, если проведут эксгумацию, все станет ясно.

— Да, тогда все станет ясно, — согласился Пуаро.

— Конечно, такие случаи бывали, — развивала тему мисс Летеран, поводя носом в радостном возбуждении. — Армстронг[156], например, и этот, как его — не припомню фамилии — ну, и Криппен[157], конечно. Интересно, была Этель Ле Нев[158] его сообщницей или все-таки нет. Конечно, Джин Монкрифф — чудесная Девушка… Я, конечно, не рискну утверждать, что она его к этому подтолкнула, но ведь мужчины иногда идут на такие глупости ради женщин… И потом, их, конечно, многое связывало!

Пуаро молча внимал мисс Летеран. Его явная заинтересованность весьма способствовала ее красноречию. Забавы ради Пуаро подсчитывал, сколько раз она произнесет слово «конечно».

— Конечно, если проведут вскрытие, многое обязательно прояснится. Взять тех же слуг. Слуги ведь всегда все знают, правда? И им, конечно, языками чесать не запретишь. Вот, например, Беатрис уволили чуть ли не сразу после похорон — и я, конечно, сразу подумала, что это очень странно — по нынешним-то временам, когда горничных днем с огнем не сыщешь. Похоже, доктор Олдфилд боялся, что она могла что-то прознать.

— Да, пожалуй, это вполне весомая причина для расследования, — с серьезным видом заявил Пуаро.

Мисс Летеран даже вздрогнула от отвращения.

— Даже подумать страшно, — посетовала она. — Наша тихая деревушка — и вся эта газетная шумиха! Мы станем притчей во языцех!

— Вас это пугает? — поинтересовался Пуаро.

— Немного пугает. Я, знаете ли, человек старомодный.

— Но ведь это всего-навсего сплетни.

— Н-ну, в общем, да… Но не зря же говорят, что дыма без огня не бывает.

— Вот именно, — заключил Пуаро, вставая. — Могу я надеяться на ваше молчание, мадемуазель?

— О, конечно! Я буду нема как рыба.

Пуаро с улыбкой откланялся.

На пороге он сказал горничной, подававшей ему пальто и шляпу:

— Я нахожусь здесь для расследования обстоятельств кончины мисс Олдфилд, но буду вам весьма обязан, если вы никому об этом не скажете.

Бедная Гледис едва не рухнула на подставку для зонтиков.

— Ой, сэр, так, значит, ее все-таки доктор прикончил? — выдохнула она в радостном возбуждении.

— Вы ведь и сами так думали?

— Нет, сэр, не я, а Беатрис. Она была там, когда миссис Олдфилд умерла.

— И она подумала, что дело тут нечисто?

Гледис восторженно закивала.

— Ну да. Она говорит, сиделка, мисс Гаррисон, тоже так думает. Она к миссис Олдфилд сильно была привязана, горевала очень, когда она умерла, вот Беатрис и говорит, наверняка сиделка что-то прознала, а то с чего бы она так на доктора взъелась, верно?

— А где сейчас мисс Гаррисон?

— Она теперь при старой мисс Бристоу — на том конце деревни. Вы этот дом сразу увидите — с крыльцом и с колоннами.

4

Вскоре Эркюль Пуаро уже сидел напротив женщины, которая больше, чем кто бы то ни был, знала об обстоятельствах, давших пищу слухам.

Сестра Гаррисон была миловидной женщиной лет под сорок. Спокойно-безмятежное лицо мадонны[159] и приветливый взгляд больших темных глаз. Терпеливо и внимательно выслушав Пуаро, она неторопливо произнесла:

— Да, до меня доходили эти россказни. Я пыталась как могла положить им конец, но ничего не вышло. Видите ли, людям нравится, когда что-то нарушает обычное течение жизни.

— Но что-то ведь положило начало этим слухам? — настаивал Пуаро.

Мисс Гаррисон еще приметнее опечалилась, но только недоуменно покачала головой.

— Быть может, доктор и его супруга не ладили, отсюда и сплетни?

Сестра Гаррисон снова покачала головой — на этот раз более решительно.

— Нет-нет, доктор Олдфилд всегда был чрезвычайно мил и терпелив со своей женой.

— Он ее любил? — не отставал Пуаро.

— Нет… Этого я бы не сказала, — замялась его собеседница. — Миссис Олдфилд была тяжелым человеком. Угодить ей было трудно, и она то и дело, по поводу и без повода, требовала внимания и сочувствия.

— Вы хотите сказать, — уточнил Пуаро, — что она преувеличивала тяжесть своего недуга?

— Да, — кивнула мисс Гаррисон — Ее недомогание было в основном плодом ее собственного воображения.

— И все же она умерла…

— Да, вы правы…

Чем дольше Пуаро смотрел на нее, тем явственнее становились ее тревога и смятение.

— Полагаю — более того, уверен, — что вы знаете, откуда пошли эти слухи, — произнес он наконец.

Сестра Гаррисон покраснела.