Тайна месье Каротта

– Это стерилизатор для бутылочек.

– А это?

– Молокоотсос.

– Молоко… что?

– Молокоотсос.

– А это?

– Рюкзак, чтобы носить младенца.

– А это?

– Круг, чтобы он мог купаться в ванночке.

– А это?

– Соплеотсос. Морковкин, пойди чем-нибудь займись – слишком много вопросов.

Соплеотсос. Этот ребенок еще не родился, а у него уже больше вещей, чем у меня, мамы и Макса, вместе взятых. Я пошел в свою комнату, поиграл в «Свич», покрутился в кресле, посмотрел «Финеса и Ферба», еще покрутился, взял на кухне яблоко, немного погрыз, положил огрызок на стол. Что-то было не так.

– Пластинка! – закричал я, а потом закрыл рот рукой.

– Что? – крикнула мама из комнаты.

– Ничего! – ответил я. – Все в порядке!

Я не мог вспомнить, когда в последний раз видел пластинку. Может, в школе? Или в лазертаге? Или у бабушки? А вдруг бабушка была без очков, не заметила пластинку и выбросила? Я знал: мама меня убьет.

– Я тебя убью, – сказала мама, когда заметила, что пластинка исчезла, и заплакала.

– Марика, успокойся. Купим новую, – утешил ее Макс.

– Новую? Ты хоть знаешь, сколько она стоит?

– Ну сколько?

– Тринадцать тысяч! На эти две пластинки можно было бы слетать в другую страну. И обратно.

– Давай мы с Марком съездим и все сделаем, – предложил Макс, и мама была не против.

– Не переживай, солнце. У нас некоторые и десять раз теряют, и пятнадцать. Какую в этот раз будем делать? Зеленую, красненькую, голубую – с бабочкой или божьей коровкой?

Я посмотрел на Макса.

– Давайте с божьей коровкой, – предложил он.

– А цвет? – спросила доктор.

– Голубую. – Я выплюнул остатки пластилина.

– Ну все, через неделю будет готова пластиночка, – и розовая доктор помахала нам рукой.

По дороге домой Макс сказал:

– Вот увидишь, скоро станет полегче.

– Как раньше уже никогда не будет, – пожал плечами я.

– Ну, будет как-то по-новому. Может быть, даже лучше. В любом случае интересно же, когда все меняется.

– А по-моему, совсем не интересно.

– Слушай, мне самому очень страшно. Только не говори никому.

– Почему?

– Ну у меня же нет детей. Вдруг я не справлюсь.

– У тебя столько учеников – можно считать, что ты многодетный.

– У Пушкина было четыре сына, и все идиоты.

Я решил, не уточнять, что он имеет в виду, – опять этот Пушкин. Макс немного помолчал.

– Это все-таки разные вещи. И потом среди моих учеников нет ни одного новорожденного.

– Мама будет любить его больше, – вдруг сказал я, хотя совсем не собирался это говорить.

– Так не бывает.

– Еще как бывает. Взрослые врут, что любят всех детей одинаково.

– Но ты же любишь родителей одинаково.

– Иногда я больше люблю маму, а иногда папу. Просто я их люблю по-разному.

– Вот и родители любят своих детей по-разному. Понимаешь? По-разному, но не больше и не меньше.

Я вздохнул и посмотрел в окно машины.

– А мама может умереть во время родов? – спросил я, хотя знал ответ.

– Слушай, в наше время так почти никогда не бывает.

– В наше время каждый день от родов умирают восемьсот женщин.

– Откуда ты знаешь?

– В интернете прочитал.

– Нет ничего глупее, чем читать такие вещи. Это все равно что искать в инструкции, какие могут быть побочные действия от лекарства.

– Почему?

– Потому что среди них почти всегда будет что-то ужасное, в том числе смерть.

Я вздохнул.

– Не волнуйся. Все будет хорошо. Я тебе обещаю.

– Ладно, – ответил я, хоть и понимал, что он просто хотел меня успокоить.

Глава 26 План действий

Наконец прошла еще неделя. Мы с Девицей открыли экран ее компьютера и включили скайп.

«Ту-ту… Ту-ту-ту… Ту-ту», – забулькал скайп. Я нажал зеленую кнопку, и на экране появились Франсуа, Жан-Пьер и тетенька в седых кудряшках. Я сразу понял, что это Жозефин.

– Это моя Жозефин, – сказал Жан-Пьер по-английски.

– Простите, – сказала Жозефин, – я не могла удержать себя. Я так интересуюсь вашим детективом, что умоляю Жана позвать меня на этот скайп-колл.

– Очень приятно познакомиться, – сказал Франсуа. Он оказался лысым, толстым с аккуратной бородой и в маленьких круглых очках.

– И нам, – сказали мы с Девицей хором.

– Юля, – добавила она.

– Итак, давайте подведем итоги. Посмотрим, что мы имеем, и определим план действий, – сказал Франсуа и взял ручку.

1. 13 декабря 1812 года Антуан-Луи находится в Ковно. Он решает не возвращаться в Париж и пишет письмо Кристиану с просьбой уговорить Сесиль приехать к нему в Россию вместе с маленьким Шарлем.

2. Что мы знаем о Кристиане? Его фамилия де Берженель. Он живет в Париже на улице Доженю, 6.

3. В 1813 году Сесиль выходит замуж за Кристиана. Судя по второму письму Антуана-Луи, Кристиан воспользовался положением и не передал ей просьбу мужа. Возможно, он обманул Сесиль, а она так и не узнала правды.

4. В начале 1813 года Антуан-Луи едет из Ковно в Петербург, проводит там полгода и летом оказывается в Москве. В апреле 1814 года он уже в имении своего друга. Напомните, как оно называлось?

– Ты помнишь? – спросил я Девицу.

– Не-а, – пожала плечами она. – Какое-то странное слово. Типа «арбуз». Или «укус»…

– Некоуз! – завопил я.

– Точно, – подтвердила Девица.