Тайна моего двойника

Я опустилась на кровать рядом с Джонатаном. Он приобнял меня за плечи и легонько погладил, словно хотел сказать: все хорошо, я рядом, больше не надо ни о чем беспокоиться… Я ответила ему, прижавшись на мгновение щекой к его руке.

— Опиши мне того, кто сделал тебе заказ, — принялась я за дело.

Дима, разглядывавший до сих пор паркет с видом затравленного волка, кинул на меня взгляд, и в нем молнией сверкнула ненависть.

— Лучше бы я тебя сразу пришил, сука, — прошипел он.

— Что он говорит? — спросил Джонатан.

— Жалеет, что не убил меня сразу.

Джонатан подошел к Диме вплотную и поднял пистолет.

— Значит так, — заговорил он по-английски, — если ты, мразь, еще что-нибудь вякнешь в этом духе, я тебя пристрелю. Отвечай на вопросы, понял?

Вместо ответа Дима подтянул колени и ударил ногами Джонатана в живот. Джонатан не ожидал. Он отлетел в другой угол, Дима вскочил и, развернувшись вокруг себя, нанес ему еще один удар ногой, по-каратистски раскручиваясь одновременно для следующего. Но Джонатан поймал его ногу на весу, дернул ее на себя и опрокинул наемника на спину. Вскочив на ноги, Джонатан поднял Диму и врезал ему боксерским ударом в лицо.

— Следующий удар будет смертельный. Переведи ему.

Мои измученные нервы не мне позволяли мне испытывать сейчас какие бы то ни было эмоции, но чувство восхищения все же прорвалось через пустоту и апатию. Он и это умеет, этот интеллигентный мальчик из хорошей семьи! Снимаю шляпу…

Я испугалась собственного восторга и заставила себя переключиться.

Джонатан подождал, пока я переведу его фразу, и холодно добавил:

— Только сначала я его лишу «фамильной драгоценности».

Этим изысканным выражением французы называют мужские половые органы. Я с большим удовольствием перевела это дополнение.

Дима лежал на полу, не смея подняться. Джонатан отволок его снова в кресло. Как только он принял вертикальное положение, из его носа и из губы потекла кровь.

— Хочешь ли ты жить, Дима? — вкрадчиво спросила я.

Он не смотрел на меня и не отвечал.

— Хочешь. Очень хочешь, я знаю. Ты молодой, красивый парень, тебе себя жалко при мысли о ранней смерти. Правда же? Это тебе других не жалко. А себя жалко… Козел ты, Дима. Так не бывает. Поговорку знаешь: не рой яму другому, сам в нее попадешь? А Библию читал? Крест носишь, а не знаешь: кто сеет ветер, пожнет бурю. А золотое правило слышал: не делай другому то, что самому себе не желаешь? А догадываешься ли ты, почему их называют «вечными истинами»? А потому, Дима, что они работают. Как тысячи лет назад, так и сейчас. Оттого они и вечные. Они были, и есть, и будут законами, которые существуют и работают вне зависимости от того, знаешь ты их или нет. И зло, которое ты делаешь, Дима, тебе обязательно вернется и отплатится. Раньше или позже. И жизнь, Дима, устроена именно так, а не иначе. Подумай своей пустой головой немножко, пока тебе ее никто не свернул. Все, урок морали закончен. Теперь говори, кто тебе сделал заказ.

* * *

Косо глядя на меня, Дима описал заказчика. Это был, без сомнения, Сережа. Сережа, помощник Игоря, выполняющий его поручения…

— Кого ты еще видел? Кого мне можешь описать?

— Никого, — буркнул Дима.

— Слушай, давай так: мы тебе делаем подарок — оставляем тебя в живых. А ты, в благодарность, нам рассказываешь все, что ты знаешь об этом деле. А, Дима? Ты знаешь, что такое благодарность? Тебе это чувство доступно? Мы ведь можем тебя убить, а перед смертью хорошенько и больно избить — у тебя есть ведь чувствительные места, не правда ли? — с издевкой добавила я. — После того, что ты сделал нам с Шерил, после сегодняшней гнусной сцены я могу себе позволить маленькое удовольствие тебе отомстить, ты согласен? И мы даже не станем твой труп прятать, полиция нам ничего не сделает: правомерная защита. И вот вместо этого, Дима, я тебе предлагаю жизнь. Твою пустенькую, глупенькую, гнусненькую жизнь, в которой ты сделал много зла, в которой ты никем не любим и никого не любишь, потому что тебе это чувство не ведомо и к себе его ты не вызываешь… к тому же ты не чистоплотен, — не удержалась я. — Но ведь ты за эту жизнь держишься, правда же? Пусть и никчемная, но она твоя, единственная, и она тебе дорога. А мы тебе делаем такой роскошный подарок. Вот здесь как раз нормальные люди испытывают чувство благодарности. Нормальные люди говорят «спасибо».

— Спасибо, — пробурчал он себе под нос.

Я удивилась. Прямо скажем, ни на какой воспитательный эффект моих слов я не рассчитывала. Хотелось просто выговориться и показать этому недоумку, что существуют в жизни другие взаимоотношения между людьми, другая логика, другое видение мира. Чтобы когда-нибудь, спустя много лет, — если доживет, конечно, на что у него при его «профессии» шансов мало, — он может быть, вспомнил бы эти слова и хоть что-нибудь бы понял… Но, поразмыслив, я поняла, что его «спасибо» — просто признание факта, что он хочет жить и готов послужить нам в обмен на эту возможность.

— Я бы предпочла в качестве «спасибо» информацию.

— Я не знаю ничего.

— Врешь.

— Правда. Я видел только его, ну, того светлого.