Тайна могильного креста

— Князь, я все сказал, — тихо ответил воевода. — Подумай. Не забывай, что и Ростислав, оставив Галич, думал кое-что приобрести у Литвы. Потерял же все. — Он направился к выходу.

Конрад быстро вышел из-за стола, преграждая Сече дорогу.

— Что заторопился, пан? Откушай со мной. Хочу угостить тебя заморскими винами.

— У нас панов нет, — усмехнулся воевода, — а за приглашение премного благодарен, но в походах не пью. Дал зарок. Нарушать не буду, — твердо закончил он.

Князь понял, что уговоры бесполезны, и проводил гостя до выхода.

— Останемся друзьями, воевода! — сказал вдогонку.

— От настоящих друзей, князь, никогда не отказываюсь. — И воевода стал быстро спускаться с холма, придерживаясь за высокую поросль. Поляк долго смотрел вслед, пока тот не скрылся за ближайшим лесом.

Время клонилось к вечеру. Яркое солнце уже касалось верхушек деревьев своим раскаленным ободом. Вокруг горели костры, и воздух был густо напоен запахом дыма, жареного мяса вперемешку с болотной гнилью и душистым липовым ароматом. В русском становище готовились ко сну, и мало кто заметил, как двое верховых исчезли в черной пасти леса.

А утром растревожил всех яростный лай приблудных собак да громкий топот мчавшейся во весь опор лошади. Дозорные, узнав во всаднике своего, пропустили. Он не стал отвечать на все их расспросы, а сразу поскакал к стоянке воеводы.

Сеча уже проснулся и лежал, наблюдая, как серая пичужка кормит свое потомство. Она прыгала с ветки на ветку, держа добычу в маленьком клюве и тревожно чирикая. Дальше понаблюдать за ней не удалось. Микула, сдерживая разгоряченную лошадь, на одном дыхании выпалил:

— Воевода, до пруссов два перехода. У них много воинства собралось. От их костров светло, как днем. А люди к ним идут и идут. Я Добрыню оставил, чтобы он все разглядел. Завтра к рассвету он должен вернуться, — Микула замолчал, тяжело дыша.

— Видишь, князь, — вслух сказал воевода, будто Конрад стоял где-то рядом, — кто прав? Отдыхай! — приказал он Микуле, вскочил и решительно зашагал к стоянке польского князя.

У входа в шатер, сидя прямо на земле, спали два воина, сжимая в руках тяжелые алебарды. Сеча осторожно проскользнул внутрь. Слабый огонь лампады, мерцавшей в углу, слабо освещал помещение. Князь Мазовецкий крепко спал. Воевода потряс его за плечо. Тот проснулся и, потягиваясь, спросил:

— Что привело тебя в такую рань?

— Пруссы в двух переходах отсюда, — коротко ответил воевода.

— Ну и что? — к удивлению его, князь ответил довольно спокойно. — Стоило из-за этого будить. Мы их сами ищем.

— Их очень много. И люди прибывают. Срочно надо посылать гонцов к немцам и укреплять лагерь. А может, и уходить…

— Что? — поляк приподнялся, лицо его стало жестким. — Уходить? Сейчас? Ты спятил, старик! Фон Зальц на подходе. Я сейчас же велю послать к нему гонца с повелением самого скорейшего прибытия. Уходить! — нижняя губа Конрада презрительно оттопырилась. — Что скажет Великий князь Михаил?

— Я сам ему доложу. Думаю, он со мной согласится. Хотя… на все его воля, — с этими словами Сеча вышел.

Немцы подошли на четвертый день. Об их появлении загодя возвестили громкие напевы труб и воинственный барабанный бой. Русскую дружину раздирало любопытство: никто из них до сих пор не видел этого диковинного воинства. И вот они показались. Впереди на вороных конях — несколько трубадуров с длинными, поднятыми вверх трубами. За ними — барабанщики. Затем закованный в железо воин на высоком белом коне. Стяг у него в руках бился на ветру. За ним шел отряд рыцарей впечатляющего и внушительного вида — в туниках и белых плащах. Каждого воина украшал большой черный крест на левом плече. В руках они держали огромные щиты с различными изображениями. Длинные с крестообразными рукоятками мечи бились о лошадиные бока в такт шагам. Все ряды были ровные, четкие. От них веяло грозной силой, смешанной с пренебрежением и явным чувством превосходства перед встречающими.

— Ишь, гордецы какие! Не подойдешь! — возмутился стоявший рядом с Аскольдом дружинник. — Посмотрим, какие они в бою.

Сразу же состоялся совет. Узнав о враге, магистр ордена Герман фон Зальц презрительно бросил что-то по-немецки.

— «Пойдем вперед, там и утопим их в собственной крови», — перевел Конрад воеводе. На том и порешили.

Объединенное войско встретило врага на второй день пути. Оба князя и великий магистр в сопровождении небольшого отряда рыцарей выехали для осмотра противника. На дальнем конце огромного поля возвышался пологий холм. С его вершины в обе стороны спускались ряды прусского воинства. За их спинами, прикрывая, как щитом, красовалась громада дремучего леса. Слева, извиваясь по-ужиному, проползал древний овраг. Справа уходило вдаль, упираясь в небесную синеву, озеро.

Великий князь и воевода стояли рядом. Сеча долго и внимательно изучал место предстоящего боя. Михаил, несколько раз пробежав глазами по горизонту, нетерпеливо заерзал в седле. Воевода молчал. Наконец князь не выдержал и спросил:

— Ну как?