Тайна Морин

— Простите за любопытство, гер друг. У вас нет жены? — спросила девушка, и щёки её порозовели.

— К сожалению, нет… — Идан вздохнул, вспоминая о своём непростом положении. — А может быть и к счастью это! Кто знает? — он улыбнулся, чтобы не огорчать Клаудию.

Идан помог Клаудии сесть в повозку, а сам легко запрыгнул на облучок.

— Пошла, Марта! — он тряхнул вожжами и кобыла медленно зашагала по коричневой грязи в направлении центра города.

Конечно, для Идана, бывавшего в Вене и Берлине, это место тяжело было назвать городом. Одна улица, вдоль которой выстроились разномастные домишки из дерева или кирпича. Церковь, школа и больница в одном конце улицы, а в другом — ратуша и пожарная часть.

Тем временем Клаудия тараторила, воспевая прелести Санкт-Генриха.

— В прошлом году у нас открылась кондитерская лавка. Кондитер приехал из самого Мюнхена! Там подают вкуснейший горячий шоколад, — с упоением рассказывала девушка. — Правда, я его никогда не пробовала, но запах там стоит отменный.

Сердце Идана сжалось от этих слов. Его детство было небогатым, но отец любил баловать мальчика игрушками и сластями.

"Надо будет угостить её шоколадом…" — подумал Идан, он откровенно наслаждался обществом Клаудии, девушка напоминала ему сестру, которой у него никогда не было. Его мать умерла вскоре после родов, а отец так и не решился жениться снова. Страх потерять близкого человека заставлял Идана отодвигать решение о женитьбе. Хоть его дом и осаждали полчища матерей, чьи дочери были на выданье.

"Правда, после потери мастерской, невест заметно поубавилось…" — с горечью подумал парень. В таких раздумьях Идан доехал почти до самого конца улицы, когда их обогнал другой экипаж. Пара замечательных вороных коней в дорогой упряжи, везли изысканную повозку из чёрного лакированного дерева. Сиденья в повозке были отделаны алой мягкой кожей, какой Идан не видел ни разу в жизни. В повозке сидела элегантная дама лет тридцати пяти в дорогом дорожном платье из тёмно бардовой материи.

Дама заметила Идана и приветствовала его холодным кивком вежливости, мгновенно отведя взгляд куда-то вдаль. Идан запоздало кивнул в ответ, но дама уже не смотрела в его сторону.

"Я должен догнать её и поздороваться…" — подумал парень, и встряхнул вожжи. Марта ускорила шаг, стараясь нагнать вороную пару, но это было ей не по силам. Идан уже отчаялся увидеть незнакомку ещё раз, когда голос подала Клаудия:

— Скорее всего она едет в особняк Остхофф.

— Откуда ты знаешь?

— В этом городке больше нет роскошных домов, достойных такой дамы, — Клаудия пожала плечами.

— Покажешь?

— Конечно, гер друг, — Клаудия заметно погрустнела, но Идан не придал значения этому, мало ли что в голове у сиротки.

…

Особняк Остхофф расположился чуть за городом, вдали от шума, грязи и любопытных глаз. К нему вела мощённая камнем дорога, украшенная цветущими кустарниками и клумбами на подъезде к дому. Идан остановил лошадь чуть поотдаль, наблюдая, как слуги разгружают багаж незнакомки.

— Дитя, ты не знаешь, кто она? — спросил он у Клаудии.

— Нет, гер друг. Этот особняк долго пустовал, в нём жили только несколько слуг.

— Заметно, территория ухоженная, и выглядит обжитой, — Идан нервно оглядывался по сторонам, решая, что делать дальше.

— Сколько я себя помню, здесь не бывал никто из господ, — Клаудия задумчиво посмотрела в небо, будто там можно было что-то прочесть. — Говорят гер Остхофф умер от неизвестной болезни, зачах в расцвете лет. Его жена не подарила ему отпрысков, а куда пропала она сама, никто не знает.

— И когда это было? — поинтересовался Идан.

— Не знаю, гер друг. Очень много лет назад, те кто видел господина Остхоффа уже, наверное, преставились.

— А кем был этот гер Остхофф?

— Гер Остхофф основал наш город, он построил здесь лесопилку, — Клаудия усмехнулась, словно Идан спросил несусветную нелепицу.

— Лесопилка ещё работает?

— Конечно, иначе бы здесь не было ничего! — воскликнула она, улыбаясь ещё шире. — Ты должен взглянуть на нашу лесопилку, гер друг!

Клаудия, кажется, была рада придумать предлог, чтобы увести Идана подальше от особняка. Но его тянуло туда не только желание поздороваться с прекрасной незнакомкой.

Увидев это величественное каменное строение, увитое плющом и диким виноградом, он вспомнил предсмертные слова отца.

Вдруг в памяти всплыла родительская спальня, так чётко, до мельчайших деталей. Он готов был поспорить, что вспомнил даже резной узор на деревянном потолке и рисунок на турецком ковре. Перед его взором лежал пожилой человек, очень похожий на самого Идана, только седой и увядший.

Отца звали Эктор Бауэр, он всю свою жизнь работал часовых дел мастером и владел самой успешной мастерской в Мюнхене. Но к пятидесяти годам его поразила тяжёлая болезнь, которая забрала его острое зрение, незаурядный ум, и уничтожила руки. Почти десять лет он прожил в мучениях и, похоже, настал час ему освободиться от гнёта недуга.

Идан не всегда понимал, говорит ли отец в трезвом рассудке или находится в плену видений. Но на сей раз он видел свет разума в его глазах, и внимал каждому слову.