Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)

Маришка, у которой тоже стало двоиться в глазах, не снижая скорости, пропыхтела на бегу:

- Ничего... Вас двое и нас двое... Посмотрим еще... Кто кому.. Косички... Потреплет!..

Так они пробежали еще метров двести. Наконец Митя не выдержал и взмолился:

- Все! Не могу больше бежать!

И он упал на траву, как подкошенный. Плюхнулась возле него и Маришка.

- Ладно, - сказала она, тяжело пыхтя и отдуваясь, - мы их и так здорово погоняли...

- Вроде бы даже совсем прогнали, - подал свой голос и Митя, - что-то больше не видать и не слыхать их.

И, действительно, Уморушки не было теперь видно и слышно. Заманив "лесорубов" в глубинные дебри Муромской Чащи, она с ужасом спохватилась: "Заблудить-то я их заблудила... А как сама теперь отсюда выберусь?" Обратной дороги она не знала. Может быть, ее и не было вовсе? Уморушка опустилась на траву и тихо заплакала. Ей было всего пять лет, она не ходила еще в школу, и плакать ей пока чуть-чуть разрешалось.

Глава двадцать девятая

Где только не искал потерявшихся ребят бедный Иван Иванович! Он искал их в лесу, на полянках, в чистом поле, за горизонтом. Наконец он добрался до огромного болота. Кого только не было в этом болоте!.. Жуки всех мастей и размеров, пауки, комары, пиявки, змеи разных калибров так и кишели и над и под изумрудно-лимонной ряской. Даже Кикимора, настоящая болотная Кикимора, жила здесь и правила всем этим царством. Если кого тут и не хватало, так это, наверное, одного Ивана Ивановича Гвоздикова. И вот он пришел, точнее влез, нагло, без спроса, с шумом и сопением, сначала пытаясь пробираться по кочкам, а потом, когда кочки кончились, а болото еще только началось, он, махнув на все рукой, полез напрямик. Метров пятнадцать ему удалось преодолеть не держась за что-либо. На шестнадцатом метре Иван Иванович начал тонуть. Он вдруг заметил, что движение вперед прекратилось, а движение вниз усилилось. Он замер, задумался и испугался. Нет, Иван Иванович не был трусом, и вы напрасно подумали, что он испугался за себя. Он испугался за ребят: за Маришку и Митю.

"Они ведь совсем не знают фольклора! - подумал он и чуть было не заплакал. - Из-за этого они могут пропасть в волшебной Муромской Чаще!"

Он рванулся, но болото цепко держало его, желая, видимо, пополнить свою коллекцию. Змеи подплывали к нему, обнюхивали со всех сторон и отплывали прочь, почему-то не кусая. Пиявки тоже ни разу не вцепились в его погруженное почти наполовину тело.

"Странно, - подумал Иван Иванович, - очень странно... Чего они ждут? Когда я совсем утону?" Он снова рванулся что было силы и еще на два сантиметра погрузился в болото.

"Лучше не дергаться... - грустно пролетела мысль. И тут же исчезла: - А чего ждать? Точнее, кого?"

Иван Иванович попытался повернуть голову, словно желая увидеть, нет ли хоть где-нибудь человеческой души, зная прекрасно, что кроме него никого нет в этом проклятом месте. Сначала он посмотрел через правое плечо и ничего не увидел кроме бескрайней болотной равнины. Тогда он посмотрел через левое плечо и увидел рядом с собой, а точнее, за собой... Кикимору.

- Здравствуйте... - сказал он, вздрогнув от неожиданности.

- Здравствуй, коли не шутишь, - ответила Кикимора. - Да ты не шебуршись, - добавила она ласково, увидев, что Иван Иванович пытается к ней повернуться, но вместо этого только сильнее уходит в жидкую бездну, - я сама к тебе подойду.

С этими словами Кикимора не спеша прошлепала по ряске и стала как раз напротив Ивана Ивановича.

- Ну, мил друг, отвечай: зачем пожаловал в мою вотчину?

- Простите, с кем имею честь разговаривать? - ответил вопросом на вопрос Иван Иванович. И тут же поспешно отрекомендовался: -Иван Иванович Гвоздиков, педагог.

- Педагог? Из фокусников, что ли? - удивилась Кикимора, услышав незнакомое слово, и присела на корточки, чтобы получше разглядеть утопающего.

- Нет, не фокусник, - поспешил разочаровать любопытную старушку Иван Иванович. - Я - учитель , детишек в школе учу, - и он зачем-то добавил: Языку и литературе.

- А-а!.. - радостно пропела Кикимора, и на лице ее расцвела улыбка. - И я малых детушек уму-разуму учу! Дело хорошее.

- Очень приятно, коллега, - сказал Иван Иванович и вдруг резко задергал рукой, пытаясь вытащить ее из-под болотной ряски на волю. - Извините, стеснительно улыбнулся он при этом Кикиморе, - но меня, кажется, кто-то держит...

- Это Хведька, - Кикимора выпрямилась и грозно обратилась к кому-то невидимому, спрятавшемуся под лимонной ряской: - Хведька, брось баловать! Я кому говорю!

Она пригляделась и добавила, но уже менее грозно:

- Брысь! Не мешай с бедолагой беседовать.

Она снова присела на корточки и тихо пожаловалась Ивану Ивановичу:

- Вот и учи таких! Все озорник знает, а хулиганничает. Я уж и родителей его вызывала, и на солнышко за ушко вытаскивала - ничто не помогает! Так и растет обормотом.

- Кто? - только и вымолвил бедный Гвоздиков.

- Да Хведька! Водяной. Кого я шугала.

- Настоящий водяной?! - Иван Иванович не верил своим ушам.

- Да какой он настоящий! - брезгливо сморщилась Кикимора. - Мальчик еще, ему до своего отца расти и расти.