Тайна "Найтингейла"

— Я готовлюсь стать писателем. Всегда хотел быть только писателем, и никем иным. Но пока я закончу и опубликую свой первый роман, надо на что-то жить, поэтому я работаю ночным телефонистом на международной линии. Помогло знание французского. Платят неплохо. У меня мало друзей, потому что нет времени, и я ни разу не спал с женщиной, пока не встретил Джо. Женщинам я, кажется, не нравлюсь. А с ней я познакомился прошлым летом в Сент-Джеймсском парке. Она пришла туда в свой выходной, а я пришел понаблюдать за утками и посмотреть, что собой представляет этот парк. Один из эпизодов моей книги должен разворачиваться в Сент-Джеймсском парке в июле месяце, и я пошел туда, чтобы сделать заметки. Джо лежала на траве и смотрела в небо. Она была совсем одна. В моем блокноте оторвалась страничка и улетела прямо ей на лицо. Я пошел за ней и извинился, а потом мы вместе ловили ее.

Он держал кружку с чаем, уставившись на нее так, словно всматривался опять в летнюю гладь озера.

— Странный это был день — очень жаркий, пасмурный и неспокойный. Теплый ветер налетал порывами. Озеро казалось тяжелым, как свинец.

Он помолчал немного, но Далглиш ничего не сказал, и тогда он продолжил:

— Вот так мы познакомились и разговорились, и я пригласил ее к себе на чай. Не знаю, чего я ожидал. После чая мы опять говорили, и она легла со мной в постель. Много позже она сказала, что не собиралась этого делать, когда пришла сюда, но я не знаю. Не знаю даже, почему она пришла. Может, просто от скуки.

— А вы собирались?

— Тоже не знаю. Может быть. Я только знаю, что хотел переспать с женщиной. Хотел узнать, что это такое. Ведь это ощущение нельзя описать, пока сам не испытаешь.

— И даже испытав, не всегда можно. И как долго она снабжала вас материалом?

Парень, казалось, не понял иронии.

— Она обычно приходила раз в две недели в свой выходной, — ответил он. — Мы никуда не ходили вместе, разве что в паб иногда. Она приносила какую-нибудь еду и готовила ее здесь, а потом мы разговаривали и ложились в постель.

— И о чем же вы разговаривали?

— Наверное, больше всего говорил я сам. О себе она говорила мало, сказала только, что ее родителей убили, когда она была маленькой, и что воспитывалась у своей престарелой тетки в Камберленде. Тетка уже умерла. Не думаю, чтобы у Джо было очень счастливое детство. Ей всегда хотелось стать медсестрой, но в семнадцать лет она заболела туберкулезом. Болезнь была не в очень тяжелой форме, и Джо провела полтора года в швейцарском санатории и вылечилась. Но доктора не советовали ей поступать в медучилище. Тогда она пошла работать и сменила несколько мест. Года три была актрисой, но без особенного успеха. Потом официанткой, потом продавщицей. Потом собралась замуж, но из этого ничего не вышло. Она расторгла помолвку.

— Она не говорила почему?

— Нет. Сказала только, что узнала об этом человеке что-то такое, из-за чего их женитьба стала невозможна.

— Она не говорила, что именно это было или кто был этот человек?

— Нет, и я не спрашивал. Только мне кажется, что он оказался каким-то сексуальным извращенцем.

Заметив выражение лица Далглиша, он поспешил добавить:

— На самом деле я не знаю. Она ничего не рассказывала мне. Большая часть того, что я знаю про Джо, просто случайно всплывала в разговорах. Она, в общем, никогда не говорила о себе подолгу. У меня просто сложилось такое впечатление. Когда она говорила о своей помолвке, в ее голосе слышалась какая-то горькая безнадежность.

— А что было после?

— Ну, по всей видимости, она решила снова попробовать стать медсестрой. Надеялась, что ей повезет пройти медицинский осмотр. Она выбрала больницу Джона Карпендара, потому что хотела быть поближе к Лондону, хотя и не в самом городе, и еще надеялась, что в небольшой больнице будет не так трудно работать. Наверно, ей не хотелось совсем подорвать здоровье.

— Она что-нибудь рассказывала о больнице?

— Очень мало. Кажется, она была вполне довольна. Но конечно, в такие подробности, как вынос горшков и тому подобное, она меня не посвящала.

— Вы не знаете, были у нее враги?

— Наверное, были, раз кто-то убил ее, не так ли? Но она никогда ни о чем подобном не говорила. Может быть, не знала.

— Вам говорят что-нибудь эти имена?

И Далглиш перечислил имена всех: учащихся, старших сестер, хирурга, фармацевта — всех, кто находился в Доме Найтингейла в ту ночь, когда умерла Джозефин Фаллон.

— Кажется, она упоминала Маделин Гудейл. По-моему, они дружили. Имя Кортни-Бриггз тоже чем-то знакомо. Но я не помню никаких подробностей.

— Когда вы последний раз видели ее?

— Недели три тому назад. У нее был свободный вечер, она пришла и приготовила ужин.

— И какое она произвела на вас впечатление?

— Она не находила себе места и очень хотела поскорее заняться любовью. А перед самым уходом сказала, что больше меня не увидит. Через несколько дней я получил письмо. В нем просто говорилось: