Тайна "Найтингейла"

«То, что я сказала, остается в силе. Не пытайся искать меня. Это не из-за тебя, так что не волнуйся. До свидания. Спасибо.

Джо».

Далглиш спросил, не сохранил ли он письмо.

— Нет. Я храню только важные бумаги. То есть, я хочу сказать, у меня нет места, чтобы копить письма.

— А вы не пытались снова связаться с ней?

— Нет, она же просила меня не делать этого, да и какой смысл? Наверно, если бы я знал про ребенка, я бы попытался. Хотя не уверен. Я ничем не мог бы помочь. Я не мог бы иметь ребенка в таких условиях. Ну, вы же сами видите. Разве это возможно? Она никогда не собиралась за меня замуж ни я никогда не помышлял о том, чтобы жениться на ней. Я вообще не хочу жениться. Но я не думаю, что она покончила с собой из-за ребенка. На Джо это не похоже.

— Ладно. Вы не считаете, что она покончила с собой. Скажите почему.

— Это не в ее характере.

— Ну вот — приехали! Вы могли бы объясниться подробнее.

— Но это правда, — запальчиво возразил парень. — Я в своей жизни знал двух людей, которые покончили самоубийством. Один из них — парень из моего класса, когда мы готовились к экзаменам на аттестат зрелости. А другой — управляющий химчистки, где я работал. Я был водителем на доставке. И в обоих случаях все вокруг говорили обычные вещи о том, как это ужасно и как неожиданно. А я, в общем, совсем не удивился. То есть я не хочу сказать, что ожидал этого или что-нибудь в таком духе. Просто для меня это не было неожиданностью. Когда я думал об этом, то верил, что они вполне могли наложить на себя руки.

— Ваш опыт весьма ограничен.

— Джо не стала бы накладывать на себя руки. С какой стати?

— Причины можно найти. Она пока что не добилась особого успеха в жизни. У нее было очень мало друзей и совсем не было родственников, которые могли бы о ней позаботиться. Плохо спала по ночам и в общем-то была несчастлива. Наконец ей удалось поступить в медучилище, и оставалось всего несколько месяцев до выпускных экзаменов. И тут вдруг она обнаруживает, что беременна. Она знает, что ее любовник не хочет ребенка и что нет смысла искать у него утешения или поддержки.

— Но она никогда и ни в ком не искала утешения и поддержки! — с горячностью запротестовал Даусон. — Именно это я и пытаюсь сказать вам! Она спала со мной, потому что сама хотела. Я не отвечаю за нее. Ни за кого не отвечаю. Ни за кого! Я отвечаю только за себя. Она знала, что делает. Ведь она не была молоденькой неопытной девочкой, которая нуждается в привязанности и защите.

— Если вы считаете, что только юные и невинные нуждаются в утешении и защите, то, значит, вы мыслите штампами. А коль скоро вы начинаете мыслить штампами, то закончите тем, что будете и писать штампами.

— Может быть, — угрюмо сказал парень. — Но я на самом деле так считаю.

Вдруг он встал и подошел к стене. Когда он вернулся к ящику в центре комнаты, Далглиш увидел у него в руке большой гладкий камень яйцевидной формы. Камень уютно лежал у него на ладони. Бледно-серый и с крапинками, как яйцо. Даусон опустил руку, камень соскользнул с ладони на стол и, слегка качнувшись, замер. Даусон снова сел и, наклонившись вперед, подпер голову руками. Оба смотрели на камень. Далглиш молчал.

— Это она подарила мне, — сказал вдруг парень. — Мы вместе нашли его на пляже в Вентноре, на острове Уайт. Мы туда ездили в октябре. Да вы же знаете. Поэтому вы, наверно, и разыскивали меня. Поднимите. Удивительно тяжелый.

Далглиш взял камень в руку. Он был приятный на ощупь, гладкий и прохладный. Далглиш залюбовался созданным морем совершенством его формы, твердой, неподатливой округлостью, которая в то же время так мягко вписывалась в его ладонь.

— В детстве я ни разу не отдыхал у моря. Папа умер, когда мне не было еще шести лет, а у матери не было денег. Так мне и не удалось съездить на море. Джо решила, что было бы хорошо съездить вдвоем. В октябре было очень тепло. Помните? В Портсмуте мы сели на паром, и там было всего человек шесть, кроме нас. И на острове тоже безлюдно. Мы могли пройти пешком от Вентнора до Маяка Святой Екатерины и не встретить ни души. Купались нагишом: на пляже — никого, а вода достаточно теплая. Джо нашла этот камень. И решила, что он подойдет как пресс-папье. Я не собирался оттягивать карман, чтобы тащить эдакую тяжесть домой, так она сама притащила. А потом уже, когда мы вернулись сюда, она подарила мне его на память. Я хотел, чтобы она взяла его себе, но она сказала, что я намного быстрее забуду про эту поездку, чем она. Теперь понимаете? Она знала, как быть счастливой. Вот я, например, не уверен, что знаю. А Джо знала. Такие люди не кончают жизнь самоубийством. Зная, как прекрасна может быть жизнь, человек не пойдет на это. Колетт это понимала. Она писала о «непреодолимой и непостижимо сильной связи с матерью-землей и всем, что извергается из ее груди». — Он взглянул на Далглиша. — Колетт была французская писательница.

— Знаю. И вы полагаете, что Джозефин Фаллон была способна почувствовать это?