Тайна наложницы

Визирь поклонился. Что-то было в последних словах халифа, какой-то ключ… Однако следовало подумать и взвесить хорошенько все, чтобы не стать похожим на глупца советника, которого суровые янычары отнесли прямиком в «уютный» зиндан. Хотя диковины не последовали за ним – они-то не были ни в чем виноваты.

Свиток двадцать девятый

За халифом закрылись те самые, тайные двери: Гарун-аль-Рашид, пленник дворцовых стен, иногда нуждался в полной тишине. Или, быть может, в ее иллюзии, которую дарит относительное одиночество тайных покоев. Ибо сколь бы тайными ни были эти покои, но сам-то дворец все так же высился посреди прекрасного Багдада, сердца мира для любого правоверного. А сердце перестает биться и утихает лишь тогда, когда приходит смерть, чего, конечно, не желал никто в столице всех правоверных, в том числе и сам халиф.

Визирь шел через залитую безжалостным солнцем дворцовую площадь. Однако не чувствовал смертоносного зноя, как не видел и ослепительного сияния. Абу-Аллам был погружен в размышления. Приказание халифа звучало совершенно недвусмысленно, и в тот миг, когда визирь услышал его, он, казалось, уже знал, о ком ведет речь Гарун-аль-Рашид. Но миг прошел, и ясность куда-то пропала.

Абу-Аллам лишь помнил, что свет разгадки забрезжил в тот же миг, когда халиф заговорил. Пренеприятнейшее ощущение, что разгадка совсем рядом, стоит лишь протянуть руку, вконец измучило разум визиря.

– О Аллах! Значит, следует перестать об этом думать совсем! И начать размышлять… Ну, хоть о свежем улове, который рыбаки, должно быть, уже успели распродать…

Договорить Абу-Аллам не успел: воспоминание, яркое и почти оглушающее, заставило его замолчать.

Вот точно так же, как сейчас, шел он по улицам, граничащим с портом, точно так же не обращая ни малейшего внимания на зной. И лишь приветственные крики отвлекли его от важных размышлений. Мимо пробежал мальчишка, что-то оглушительно вопя.

– Что случилось, о юнейший? – Визирь ухитрился поймать мальчишку за пояс. – Почему ты так кричишь?

– Ох, вареный ты кушак! Неужто не знаешь? Сам Фарух, великий воин, возвращается в город. И вместе с ним должен ступить на родной берег Синдбад по прозвищу Мореход, который пропал в штормах Полуденного океана почти пять лет назад…

– Фарух, юноша? Синдбад?

– Дядя, да ты, похоже, лазутчик… Или глупец, только сегодня вошедший в наш великий город. Ну кто же в Багдаде, храни Аллах великий и милосердный его белые стены и мудрых правителей, не знает о Фарухе? Это же он вернул войску халифа Мухаммада славу непобедимого! А Синдбад – его друг и сосед, он был самым удачливым торговцем отсюда и аж до Кордовы на закатном берегу мира.

– Забавно… Ну что ж, беги!

Визирь отпустил засаленный кушак, и мальчишка побежал, вновь оглашая округу громким криком. Визирь же, влекомый этим криком, вышел на пристань, к которой уже пришвартовался быстроходный дхау. Абу-Аллам еще успел удивиться тому, что великий воин и удачливый купец путешествуют не на шебеке. Однако когда рекомые прославленные герои ступили на берег, все вопросы вылетели у Абу-Аллама из головы.

Вернее, на них сразу же были получены ответы, ибо и Синдбад, и Фарух выглядели странниками, которым все равно, на чем путешествовать. Что-то в выражении их лиц – быть может, уверенность или спокойствие человека, что держит свою судьбу в собственных руках, – яснее ясного утверждало славу, что неслась впереди них.

– Да, теперь понятно, почему так кричал мальчишка. Не каждый день видишь перед собой живого героя и воплощение собственных смелых фантазий…

– Аллах всесильный и всевидящий! Вот о ком я тогда подумал! Фарух-воин… и его приятель Синдбад по прозвищу Мореход! Они! Именно их я должен найти, дабы они исполнили поручение Гарун-аль-Рашида, как подобает посланнику властелина! Быть может, купец Синдбад и не согласится отправиться на поиски, но Фарух-то точно не откажет халифу. Да и отчего ему отказываться? Слава Аллаху всесильному, войн мы не ведем, страна благоденствует. Что ж еще остается делать знаменитому воину, подлинному солдату удачи?

Прогулка по жаре оказалась полезной, и визирь поспешил осуществить пришедшее в голову решение. Однако он не отправился сам в гости к Фаруху-воину, ибо сие все же было бы подлинным падением для столь важного лица, как он, визирь. Абу-Аллам велел пешему отряду мамлюков найти обитель этого прославленного жителя Багдада, да хранит его Аллах всесильный во всякий день и всякую ночь, и пасть перед героем ниц, дабы согласился он побеседовать с визирем, правой рукой халифа, достойным Абу-Алламом Монте-Исумой.

Увы, отряд вернулся ни с чем: жилище великого воина было найдено, причем без малейшего труда, старшина отряда пал ниц перед хозяином дома, отцом странника Фаруха, но самого великого воина уже не было в Багдаде. Ибо, едва ступив на берег, он тут же поспешил в горы – там объявились разбойники, а Фарух и дня не мог провести без хорошей драки.