Тайна Оболенского Университета

За всю пару Смирнов ни разу не посмотрел в мою сторону. Я чувствовала себя пустым местом и не могла понять, чем заслужила такое равнодушие. Когда занятие окончилось, я решила прояснить все раз и навсегда.

– Все свободны, – сказал Смирнов, и студенты стали шумно собираться, но я не двинулась с места, а когда все разошлись, поднялась со стула и уже хотела подойти к Диме, но он жестом меня остановил. – Повторяю, все свободны. Вас это тоже касается.

– Вот как? Но у меня есть вопросы! – в тон ему ответила я.

– Вопросы зададите на следующем занятии, а сейчас выметайтесь, Ланская!

Я вылетела из чертовой сто шестнадцатой аудитории, с трудом сдерживая слезы. Не замечая никого вокруг, проталкиваясь между студентами и преподавателями, отчаянно нуждаясь в глотке свежего воздуха, я вырвалась на крыльцо академии и села прямо на каменные ступени и закрыла лицо руками. Мне было так больно, что хотелось закричать. Я ничем не заслужила такого отношения.

– Лер… – рядом опустилась Лариса и обняла меня, давая мне возможность выплакаться.

– Что случилось? Я не понимаю, за что он так со мной? – сквозь слезы вопросила я.

– Вы не поговорили?

– Поговорили? – усмехнулась я, отстраняясь от нее, чтобы посмотреть в глаза. – Он выгнал меня из аудитории. Сказал, что все вопросы только на паре.

– Я дам тебе его домашний адрес…

– Зачем?! Думаешь, я пойду к нему?

– Пойдешь, потому что не успокоишься, пока не разберешься с вашими отношениями. Ты же Ланская – заноза в заднице, до всего докапываешься, как крот.

– Ларис, так что произошло? Почему он так ко мне переменился? Что я сделала?

– Ничего, Лер, ты ничего не сделала. Но я и так уже достаточно вмешалась в ваши отношения, дальше уж сами…

Я не хотела ехать к Диме. Весь день думала только о том, что он конченый мерзавец. Моя уязвленная гордость требовала его забыть, но ближе к вечеру ее заткнуло сердце, все еще страдающее по Индюку. Когда я ехала к его дому, то успокаивала себя тем, что обязана все выяснить, чтобы раз и навсегда поставить точку в наших недоотношениях. Только это был жалкий самообман, я не могла вновь его потерять.

***

Новая квартира Смирнова находилась в соседнем районе от старой, в новостройке на первом этаже. Мне не пришлось звонить в домофон, потому что молодая пара как раз выходила на улицу. Консьержка спокойно пропустила, когда я сказала, что пришла к Дмитрию Смирнову. Но стоило мне подняться к его квартире, как вся моя решимость пропала, и я превратилась в неуверенного подростка. Спустя некоторое время моего стояния под дверью, когда консьержка уже стала подозрительно на меня коситься, я все же осмелела и позвонила в дверь. Сначала мне не ответили, потом за дверью послышался шум и громкое «кто?».

– Дим, это Лера. Нам нужно поговорить.

– Минуту.

Ему потребовалось больше времени. Он долго не открывал, но я отчетливо слышала какое-то копошение и даже подумала, что Индюк решил прибраться, а может быть, спрятать в шкаф любовницу.

– Открыто! – крикнул он, и я толкнула входную дверь.

Смирнов сидел за столом в гостиной, которая по совместительству служила кабинетом. Его квартирка оказалась небольшой, но очень уютной, даже слишком для одинокого холостяка. Я помнила его извечный беспорядок и нетронутую, чтобы не заправлять, кровать в Оболенке. Здесь же отчетливо просматривалась женская рука, и я знала, что в этот раз не Ларискина.

– Ты хотела поговорить, – напомнил Смирнов, разглядывая какие-то документы на столе, демонстрируя своим видом, что я ему совершенно неинтересна.

– Да, хотела… – вот только от его тона все слова вдруг пропали, и я совершенно не знала, как начать разговор.

– Ланская, давай быстрее, у меня дела. Что тебе нужно? – откладывая в сторону бумаги и нехотя поднимая на меня взгляд, проговорил Индюк.

– Что нужно?! Мне нужно знать, что случилось? С чего ты так ко мне изменился? Что я такого сделала, что ты от меня так отворачиваешься?! Чем я провинилась?!

– Ничем. Просто все, что было в Оболенке, осталось в ней. Дело закрыто, больше нас ничего с тобой не связывает, и я прошу тебя не приходить больше и не искать со мной встреч.

– Вот как?! А как же Академия?! Ты ведешь у меня курс, не забыл?

– Я написал заявление, так что уже завтра вам назначат другого преподавателя.

– Ты написал заявление из-за меня?! – ошарашенно вопросила я, не веря, что настолько ему неприятна.

– Именно. Я не хочу с тобой пересекаться. Не хочу тебя видеть. Не хочу ничего о тебе знать, – разделяя каждое предложение, с деланным спокойствием проговорил Индюк. Но от моего взгляда не ускользнуло, как сильно он сжимал в руке карандаш. Смирнов злился или нервничал? Я пожелала карандашу сломаться и засадить в руку огроменную занозу. В тот момент я ненавидела Диму всем сердцем.

– Что ж, в таком случае, я удовлетворю твое желание, – холодно сказала я, хотя внутри полыхал пожар.