Тайна Оболенского Университета

В тот день кончилась и моя жизнь. От меня осталась лишь физическая оболочка Валерии Ланской, и эта оболочка легко шла на поправку. Было ли это благодаря эксперименту, результатом которого я стала, или просто стечением обстоятельств, но восстановление после ранения и комы проходило чересчур стремительно. Врачи дивились чуду, а я проклинала жизнь.

Я не оплакивала Диму и даже не говорила о нем с Захаром, но твердо решила выяснить, что случилось на самом деле. В глубине души закралась надежда, что все не так, что он не мог погибнуть, ведь его тела я не видела. Мое сердце кричало, что он должен быть жив, ведь иначе зачем не умерла я.

Меня выписали из больницы только в середине марта. Несколько раз в неделю ко мне приходила Арина. Когда моя жизнь висела на волоске, подруга поняла, что прошлые обиды не имеют никакого значения, а потом смогла принять и то, что ее возлюбленный на самом деле был мерзавцем. Это подтвердил и Захар, просветив девушку относительно его связей с другими студентками. Конечно, мы не рассказали о том, какие злодеяния на самом деле творил Ян, но Арине хватило и того, что он был не чист на руку и регулярно изменял. В моей палате Ринка нередко сталкивалась с Юркой, а потом они стали навещать меня вместе, и еще через некоторое время начали встречаться.

Я одновременно и радовалась за друзей, и не могла видеть их счастливые, улыбающиеся лица. Рана на сердце не затягивалась, а напротив, кровоточила все сильнее. О Диме ничего узнать не получилось. Как только мне принесли мобильный, я стала звонить Ларисе, но ее номер оказался заблокирован. Это меня не остановило, через пару дней после выписки, ничего не говоря друзьям и ректору, я поехала в Москву.

Димин адрес я помнила отлично: улица, дом, подъезд, квартира… Даже обивка входной двери стояла перед глазами. Поднимаясь в лифте на нужный этаж, я нервно теребила язычок молнии, мечтая увидеть Смирнова и наброситься на него с кулаками за то, что столько времени терзал меня неведением. Глупая была затея ехать в Москву…

***

На глаза снова навернулись слезы, а над Оболенкой еще ярче полыхало огненное небо. Я взглянула на часы: двадцать два пятнадцать. До Москвы оставалось несколько часов пути, а я рыдала посреди дороги, вспоминая, как в тот злополучный день дверь в Димину квартиру открыл незнакомец. Он сказал, что въехал две недели назад, а жилье получил от работы, поскольку оно было государственным. Мужчина не знал точно, что случилось с прежним жильцом, хотя полагал, что он, скорее всего, умер.

– Обычно квартира от ФСБ переходит к другому владельцу, если у погибшего не было семьи, – пожал плечами он.

– У погибшего?.. – повторила я, все еще не желая признать такую правду.

И все равно, даже после беседы с этим человеком, я не захотела верить в то, что мой Дима погиб. Разум кричал: будь он жив, то давно был бы рядом, разыскал меня, позвонил, написал в конце концов, вот только сердце противилось мысли о смерти любимого. Я отправилась в бар у Диминой работы в надежде встретить там Ларису, но, прождав весь день, так ее и не застала. Мне ничего не оставалось, как смириться.

Мне до сих пор тяжело вспоминать, как день за днем, месяц за месяцем я превращалась в робота. У меня не осталось ни чувств, ни желаний. Я питалась только чтобы заглушить ноющую боль от голода, с утра до ночи сидела за книгами, пытаясь вернуть себе интерес к учебе, которую когда-то так любила.

Мой диплом был окончен раньше срока, новый научный руководитель с гордостью представил работу комиссии, и я с блеском его защитила. И только выйдя из учебного корпуса, я вдруг осознала, что теперь мне не осталось вообще ничего, а ведь жить как-то надо. Я всегда была сильной и знала, что обязана справиться ради Димы – он бы этого хотел, но что делать дальше, не имела представления. Папа хотел, чтобы я пошла работать в исследовательский институт, но за этот учебный год моя тяга к медиевистике и философии практически сошла на нет.

Когда после праздничного фейерверка мои однокурсники пошли в бальный зал, я отправилась в свою комнату в жилом корпусе, куда вернулась после выписки из больницы, и стала думать о будущем. У меня не было работы, не было денег и не было даже вариантов, куда податься. Красный диплом с красивой кожаной корочкой и золотым двуглавым орлом красовался на письменном столе, но вот был ли он действительно нужен?

Следующим утром я собрала свои вещи, которых оказалось гораздо меньше, чем предполагала, загрузила все в машину, попрощалась с друзьями и направилась в кабинет ректора. Я не могла уехать, не поблагодарив Захара за все, что он для меня сделал.

– Лера! Как хорошо, что ты зашла! Я как раз тебя собирался искать, – обрадовался Нилов, поднимаясь из-за своего стола. Напротив него в кресле сидел представительный мужчина средних лет и внимательно изучал меня взглядом.

– Здравствуйте, – сказала я незнакомцу и перевела взгляд на Захара. – Что-то случилось?

– Нет, напротив. Присядь, пожалуйста, – Нилов указал на стул рядом с гостем, – Лера, это Игорь Васильевич, он приехал к тебе.

– Ко мне?! – удивилась я.