Тайна одноглазой «Джоконды»

Мы вошли в отделение милиции.

– Старший сержант Елдырин! – вытянулся по стойке «смирно» дежурный милиционер.

– Сержант Каюков! – вытянулся по стойке «смирно» второй милиционер.

– Вольно, ребята. – Молодцов по-хозяйски плюхнулся в ободранное кресло. – А где остальные?

– На вызов уехали, Григорий Евграфыч, – уважительно ответил старший сержант Елдырин.

– Ладненько. – Суперопер закурил сигарету. – Ну как служится, пацаны?

Каюков с Елдыриным стали рассказывать Молодцову, как им служится, а оперативники тем временем взяли у меня отпечатки пальцев, сфотографировали в фас и профиль и даже попытались обыскать.

– Ручонки от девчонки!! – заверещала я словно резаная.

И для пущего эффекта грохнулась в обморок.

Пока они приводили меня в чувство, брызгая в лицо водой и хлопая по щекам, я размышляла: вот был бы номер, если б при обыске обнаружили два моих пестика. Тогда бы уж я точно ничего не смогла доказать.

К счастью, обыскивать меня не стали.

– Ну-с, Мухина-Немухина, – начал допрос Григорий Молодцов, – как говорят на Чукотке: «Финита ля комедия». Комедия окончена. Давай, выкладывай, зачем ты убила своего лжепапашу.

– Я вам уже сто раз повторяла; я его не убивала. Его убила певица Лола.

Молодцов раздавил окурок в пепельнице.

– Послушай, дорогуша, меня уже тошнит от твоего вранья.

– Я не вру. Подумайте сами, для чего мне его убивать?

– А я откуда знаю? Тебе видней. Короче, признаешь себя виновной в убийстве гражданина Немухина?

– Ни в чем я себя виновной не признаю. Вы сначала отпечатки пальцев с пистолета снимите.

– Да сняли уже, — поморщился суперопер.

– И что?

– На рукоятке и спусковом крючке отчетливо видны твои пальчики.

– Врете!! – возмущенно закричала я.

– Григорий Молодцов никогда не врет, дорогуша.

На столе зазвонил телефон. Молодцов взял трубку.

– Ментовка… э-э… милиция. Да, Григорий Молодцов… Так. Так. Та-а-к. Ладненько. Сейчас я со своими ребятами туда подскочу.

Он положил трубку.

– Ну что там опять, Гриша? – устало спросил шофер уазика.

– На Васильевском острове перестрелка. У дворца-музея Меньшикова. Заводи колымагу. Едем! – Молодцов глянул на двух сержантов: – А вы продолжайте допрос.

И «ударная группа» бросилась к выходу.

Елдырин и Каюков недоуменно переглянулись.

Тут я поняла, что судьба дает мне отличный шанс сделать отсюда ноги. Я горько заплакала.

Оба сержанта с тем же недоумением уставились на меня.

– Ты, девочка, не плачь, – строго сказал Каюков. – Ты лучше рассказывай, кого ты там убила?!

– П-папочку, – ответила я плаксивым голосом.

– Как же так? Родного отца-то?! – неодобрительно покачал головой Елдырин. – Непорядок.

Я закрыла лицо руками и зарыдала пуще прежнего.

Уж чего-чего, а рыдать я умела классно. Я чуть ли не все отделение слезами залила, пока сержанты меня успокаивали.

Наконец они меня успокоили. И я начала свой рассказ.

– Я с родителями на Большой Конюшенной живу, недалеко от цирка. В этом цирке моя мама работает. Акробатом-эксцентриком. Это значит – она складывается в несколько раз и забирается в малюсенький сундучок. И вот две недели назад мама… исчезла. День ее нет, два, три… Я уже и волноваться начала. А папа говорит: «Да что ты волнуешься? Найдется наша мама». А на прошлой неделе вдруг звонок в дверь. И заходит в квартиру молодая женщина. Папа обрадовался и говорит: «Вот и наша мама пришла». Я ему говорю: «Папа, какая же это мама?» А папа рукой машет: «Доченька, не все ли тебе равно? Была одна мама, теперь другая. В принципе, все женщины одинаковые». Ну вот. Стали мы жить втроем. Я, папа и Дарья Петровна (так эту тетеньку звали). И с самого первого дня стала Дарья Петровна ко мне придираться. То ей не так, это ей не так. До того допридиралась, что я взяла да и ушла из дому. И побрела куда глаза глядят. Брела, брела и забрела в самый дальний угол двора, на помойку. Смотрю, а на помойке сундучок валяется, с каким мама всегда в цирке выступала. Подобрала я этот сундучок и открыла. А там… мама! Сложенная в четыре раза. Нет слов, как я обрадовалась. Ну а уж как мамочка обрадовалась, тем более слов нет. «Мама, – спрашиваю я у нее, – как ты тут оказалась?» – «Как, как, – отвечает она, – папаша твой с Дарьей Петровной обманом засунули. Покажи, просят, да покажи, как ты в такой маленький сундучок забираешься. Я сдуру и показала. А они сундучок на крючок – и на помойку…»

– Ну и ну! – сказал старший сержант Елдырин.

– Вот это да! – сказал сержант Каюков.

– В общем, пошла я в Апраксин двор, на черный рынок, где оружием торгуют, и купила себе пистолет. А после пришла домой и Дарью Петровну вместе с папочкой…

На этом месте я снова грохнулась в обморок, чтобы послушать, какое впечатление произвел мой рассказ. Рассказ произвел хорошее впечатление.

– И правильно сделала! – горячо воскликнул Елдырин. – Так им и надо!

– Правильно-то правильно, – согласился Каюков. – Но лучше бы она к нам в милицию пришла и рассказала все как есть. А мы бы арестовали преступников.

Я открыла глаза.

– Где я? – слабым голосом спросила я.