Тайна Оли

Старшей из них было лет двадцать пять. Снисходительная улыбка словно увядала на её губах, и взгляд её был меланхоличен как у выздоравливающих. Она подала обе руки гостям и повела их к сёстрам. Те закричали как галки и бросились целовать Олю. Горбатая Верочка тоже кричала, и Косте она казалась голым воронёнком, широко раскрывающим жёлтый рот, в ожидании куска. Все барышни были смуглые, с огромными косами, белыми зубами, вздутыми ртами, крошечными усиками, ласковым взглядом выпуклых глаз, восторженными манерами. Подали варенье, прямо в банке, и столовые ложки. Костя не церемонился. Оля съела несколько ягодок. Николай Николаич отказался, объявив, что никогда не ест сладкого. Тогда его стали занимать картинками художественного журнала. Высокая Маша, присев на угол стола и болтая одной ногой, расхваливала рисунки, поднимая к небу близорукие глаза, прижимая кулаки к груди, блаженно улыбаясь. Верочка проделывала то же самое, стоя возле сестры. Потом явилась Мимушка, такая же крупная как и Машенька, и повела Николая Николаича в зал – показывать сорок пород кактусов. Старшая сестра, которой младшие говорили «вы», нежно называя её «Раисочкой», уловила взгляд Оли и, обняв её, шепнула: «Ага!» Та посмотрела на неё с недоумением. Раисочка рассмеялась, укоризненно покачав головой, и, насильно посадив к себе Олю на колени и легонько щекоча её под тальмой, стала шептать ей о том, какое счастье любить и быть любимой. Она прищуривала глаза, которые странно сверкали под длинными ресницами, и сонно улыбалась. Отчего Оля такая скрытная? Она убеждала её во всём признаться и обещала ей своё покровительство. Оля сидела, хмуря брови. Ей было стыдно невыразимо. «Оставьте!.. Что вы!» – произносила она и наконец убежала со слезами на глазах. Прямо была отворена дверь на балкон. Раисочка догнала Олю на повороте в каштановую аллею и любовно обняла и поцеловала. Машенька, с интересом следившая из гостиной за ними, видела, как они скрылись между деревьями, прошлись несколько раз взад и вперёд и сели на скамейке, дружески улыбаясь. Костя стал между тем показывать свою силу. Липочка начала бороться с ним и повалила, при всеобщем хохоте и криках. Он поднялся и, насупившись, принялся снова за варенье, презрительно проворчав: «Бабьё». А Николай Николаич беседовал с Мимушкой об астрономии. Она была учёная особа и знала названия планет так же твёрдо как и кактусов.

Уехали от Бруевичевых перед вечером. Все барышни высыпали на крыльцо. Обернувшись, гости видели, как им махали белыми платками, как массивные фигуры девиц, облитые красноватым светом, протягивали выразительно руки, качая головами с сожалением, причём горбунья скрещивала на груди огромные кулаки и нежно закатывала глаза.

После этой поездки Оля стала сдержанно вести себя с Николаем Николаичем и часто краснела. Гуляя в лесу, она старалась идти рядом с братом, упорно потупляя ресницы. Купалась она до чая, когда все спали. Пушкин был снят с полки и усердно читался. Всё больше и больше уходила она в себя, и были дни, когда её видели только за столом, похудевшую и молчаливую.

Гаврила Иванович посмеивался как всегда и рассказывал анекдоты. Костя, по временам, уличал его в произвольном искажении фактов, излагавшихся им прежде не в том порядке, и тогда старичок сердился и угрюмо шевелил бровями. После обеда играли в шашки или карты. Иногда кто-нибудь приезжал.

V

Накануне своих именин, 11 июля, Оля оживилась. Уже с утра лицо её приняло озабоченное выражение.

Войдя в сени, Николай Николаич застал её за делом. Голова её была повязана, рукава засучены. На розовой щеке белела мука. Оля стояла над кадочкой, и локоть её прыгал, рыхлое тесто чмокало. Увидев Николая Николаича, она капризно крикнула, чтоб он уходил.

На другой день собрались гости. Оля получила в подарок флакон одеколона, шёлковую косыночку, серёжки, фунт конфет в стеклянной коробке, ситчику на платье, а от Гаврилы Ивановича – полуимпериал. Все находили, что она выросла, стала красавицей. Она улыбалась, застенчиво протягивала мужчинам руку, с женщинами целовалась. Приехал становой, жирный, курносый, в сюртуке с золотым воротником. Он с ликующим видом взглянул на Олю и любезно предложил ей огромный пряник, внесённый, вслед за ним, его рассыльным. Пряник имел форму петуха, с сусальным гребешком. Бруевичевы подарили Оле веер.