Тайна острова Солсбери

Длина кольцевого штрека оказалась довольно приличной.

Начав движение от холла с трибунами, мы прошли в горизонтальной плоскости не менее сотни метров, прежде чем в тоннеле появился уклон.

«Все верно, – отметил я про себя. – Именно так Даниэль и рассказывал».

Уклон растянулся на добрую треть километра. Затем «железка» пошла ровно, и я опять насчитал около трехсот метров. Время шло, и тележка от нагруженного «добра» становилась все тяжелее. Ну, а потом начался подъем, и нам пришлось толкать транспортное средство вдвоем…

На подъеме собирать железяки и останки становится особенно трудно. Чубаров повисает на тормозном рычаге, я загружаю. Потом мы с невероятным усилием трогаем ее с места и продолжаем движение…

– Тоже примерно триста метров, – вытираю пот со лба, когда тоннель выровнялся.

– Что, Евгений Арнольдович? – спрашивает еле живой врач.

– Четыре участка по триста метров. Итого получается тысяча двести.

– Это вы о длине кольца?

– О ней.

– А зачем вам его длина?

– Привычка самому все просчитывать, проверять и запоминать. В общем, на всякий случай.

– Понятно. А я всегда полагаюсь на чужой расчет. Сам никогда ничего не запоминаю…

На ровном участке дело идет быстрее. Вскоре впереди показывается освещенный холл. Или, точнее, помещение со зрительскими трибунами.

– Как успехи? – встречает громогласный бас коменданта.

– Принимайте улов, – подкатываем вагонетку.

– Зачем мне его принимать? Перегружайте это дерьмо в мешки и подтаскивайте к лифту. Поднимете наверх, и на обед…

* * *

Сполоснувшись в душе, идем в столовую.

В очереди судьба вновь сталкивает с Даниэлем. Он искренне рад встрече, подзывает нас с Чубаровым и предлагает вклиниться в длинную очередь перед ним.

– Куда вас сегодня направил бог хозяйственных работ? – скалится наш новый товарищ.

– Кольцевой трек для тебя готовили.

– Да вы что?! Ну и как?

– Целую вагонетку всякой дряни с рельсов убрали. Так что можешь завтра идти на рекорд…

Ставим на подносы тарелки, потихоньку доезжаем до края раздачи.

– Столик освобождается, пошли быстрее, – приглашает Даниэль.

Сгребаем в сторону грязную посуду, рассаживаемся. Приступаем к обеду… Доедая первое блюдо, вдруг вспоминаю об одной мелочи, которую неплохо бы знать для общего развития.

– Слушай, а что на этой шахте добывают? Судя по количеству охраны, алмазы или как минимум моют золотишко?..

Оглянувшись по сторонам, Даниэль негромко говорит:

– Нет, не золото и не алмазы. Здесь добывают особый минерал – рениит.

– Не слышал о таком.

– Это очень редкий минерал из класса сульфидов, – компетентно сообщает собеседник. И отчего-то переходит на шепот: – Рениит – единственный известный науке минерал, в котором содержится рений. Много, черт возьми, рения – до восьмидесяти процентов! А это означает, что минерал пригоден для промышленного использования с целью получения чистого рения.

Чубаров наконец-то проголодался и поглощает обед, не вмешиваясь в разговор. Я же, на минуту позабыв о тефтелях, чешу затылок.

– Я, знаешь ли, не специалист в этих вопросах. И для меня, что рениит, что рений – пустые звуки.

– Ты не знаешь про рений?!

– Извини, в школе у меня по химии был трояк.

– Рений – плотный серебристо-белый металл. Один из редчайших элементов земной коры. В год во всем мире его добывают не более тридцати тонн. Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Только то, что он недешевый.

– Э-э, – протянул Даниэль, как всегда высунув светло-розовый язык. – Не дешевый – слабо сказано. Сколько сейчас в России стоит золото?

– Нашел у кого спрашивать – я ж не хожу по ювелирным, – пожимаю плечами. – Тысячи полторы-две за грамм.

– Вот! А стоимость одного грамма чистейшего рения доходит до тысячи долларов. Понимаешь разницу?

– Ни хрена себе! И в чем же его фишка?

– Поговаривают, будто раньше ученые не могли найти ему применения, потому он и стоил копейки. Но вот уже несколько десятилетий рений активно используют в высокотехнологичном производстве современной электроники. А в последнее время спрос на него стремительно растет из-за новейших технологий в производстве реактивных и ракетных двигателей.

– О как. Стало быть, хозяева этой шахты нашли золотую жилу?

– Не золотую, а рениевую, – хитро подмигивает африканец. И, приложив палец к губам, напоминает: – Только я вам ни о чем не говорил.

– Само собой, – обещаю хранить тайну.

Хотя сам не догоняю, что секретного в этой информации. Наверняка она имеется во всех доступных справочных источниках.

– Даниэль, а ты сам-то откуда знаешь все эти тонкости?

Африканец гордо заявляет:

– Я начинал еще в Ботсване на медно-никелевом руднике. Потом добывал алмазы в Джваненге – на самом крупном алмазном карьере. И даже поработал на соленом озере Суапэн, где добывают соду и поваренную соль.

– О, да ты – ветеран.

– Это точно, – показывает он ослепительно-белые зубы. И, дабы окончательно сразить наповал, добавляет: – А еще я окончил два курса университета.

– Солидно. Почему только два?

– Отец умер, а сам оплачивать обучение я не смог. Пришлось бросить…