Тайна озера Кучум

Всё было хорошо до Крещения. Уля была добра, благосклонна и откровенна. Говорили обо всём. Он первый из мужчин, кто прикоснулся к её губам губами. Кто прижимал крепкими руками её трепещущее тело. Кто прикасался к девичьей груди горячими ладонями. Может быть, через какое-то время, слились бы два тела в единое целое, ведь любовь не знает ни границ, ни запретов. Чувствам не прикажешь. Да вышло всё по-иному. В одну из морозных, лунных ночей вошла в его комнату Пелагия, горячая, страстная, обнажённая. Не смог Сергей противостоять женской ласке, утонул в объятиях соблазна. С той поры закружило, понесло В любой свободный час, когда никого не было в доме, Пелагия бросалась ему на шею. А он не мог отказать.

Иван постоянно пропадал с лошадьми. Агафон хитро усмехался в бороду: такого не проведёшь, за версту слышит, как мышь шуршит. А Ульянка, она была просто счастлива от своей первой любви и не замечала перемен. Любовники встречались тайно, когда девушка была в тайге. Но постоянство порождает беспечность, всё равно увидела, случайно, в самый неподходящий момент, когда Пелагия царапала ногтями кожу на его спине. С того дня Улю как будто подменили. И начались для Сергея чёрные дни. Он ясно понял, что любит Улю, любит её всем своим существом. Любит так, как не любил никого и никогда в своей жизни. А за что?

Много раз спрашивал себя и не мог найти хоть какого-то объясняющего ответа. Сердцу не прикажешь, вот и всё. Быть рядом с любимой и не иметь хоть каких-то шансов на прощение, надежды на будущее — нет ничего хуже для влюблённого человека. В последнее время он желал только одного — поскорее распрощаться о прииском, чтобы не видеть её. Считал дни, когда наступит час выхода в тайгу, чтобы больше никогда не вернуться сюда, к ней, не видеть её гневных, сверкающих глаз. Он был противником того, чтобы Уля пошла вместе с ними в экспедицию, хотя втайне желал её присутствия. Но она пошла. Ни с кем не разговаривая, никого не убеждая. Просто собралась в дорогу, завьючила потки, села на Хорму и поехала, как будто так было надо. Зачем? Чтобы до конца разбить его сердце? Поиграть на его чувствах? Сергей знал, что она этого не умеет, почему надеялся, что Уля всё ещё его любит.

А Агафон усмехался. Он знал обо всём, больше, чем кто-то из них. Более того, он просто смеялся над всеми, зная секрет из разговоров, которые Залихватов с Сергеем вели в отдельной комнате. Давно известно, что у стен есть уши. При Агафоне говорили, что под Кучумом погибли люди, и он для вида сочувствовал. Кулак шёл под Кучум с другой целью. Он был уверен, что там, под гольцом, лежат богатые залежи россыпного золота. И горел желанием как можно скорее попасть туда, чтобы потом исполнить задуманное и исчезнуть навсегда. Уехать, раствориться, покинуть этот дикий мир.

Агафон чувствовал, что над ним уже завис топор возмездия за грехи прошлые и настоящие. Он читал это в глазах Дмитрия, когда приходил к нему зимой с новостью о новом жителе прииска, спасённом Улей в гольцах. Да, скорее всего, он рассказал бы своему хозяину про обстановку под Кучумом, про золото. Однако бегающие глаза хозяина, излишнее внимание насторожили, предупредили, что здесь что-то не так, что со стороны Дмитрия можно ожидать подвох. А это значило, что наступило время менять своё местожительство. Да, знал бы Кулак дорогу к Кучуму, ушёл бы один, заранее. Но туда ходили только Загбой и Уля, значит, что надо подстраиваться, терпеть и выжидать до поры. Агафон понимал, что для его задержания казаки придут на прииск не раньше конца мая, когда вскроются перевалы. На случай бегства уже всё подготовлено: золото, деньги, оружие. Все спрятано в тайнике, под домом. А от него к озеру под землёй прокопан подземный ход. Так что, если даже в особняке будут находиться представители власти, к «кубышке» можно пробраться безбоязненно, в любое время дня и ночи. Да, можно было бы взять все необходимое с собой, а потом от Кучума уйти на Алтай, так ближе. Но как нести в такую даль три с половиной пуда накопленного золота? Не иголка, в карман не положишь. Придётся возвращаться. Может быть, одному. Только когда? Через месяц? Два? А может, осенью…