Тайна озера Кучум

Пелагия научилась грамоте через три года. К своим семнадцати годам даже знала около сотни французских слов. Всегда приветливая, добрая и отзывчивая Елена Николаевна говорила, что её дальнейшая судьба предсказана, что очень скоро её отдадут на учёбу, откуда она выйдет с дипломом сельского учителя. И это было прекрасно.

Но пришли чёрные дни. Дмитрий Иванович в один из майских дней, когда дома никого не было — в воскресенье все ушли в церковь, — склонил её к близости. Она сама не поняла, как это произошло. Может, была слишком доверчива к мужу своей подруги. Спохватилась, хотела вырваться, да где там. Плакала, причитала, да что толку, снимать женские одежды Дмитрий Иванович умел. А когда прижал телом, не осталось надежды на спасение.

Так было несколько раз. Он старался остаться наедине, ловил её, рвал одежды, владел, терзал молодое тело, обещая при этом, что всё будет хорошо. Не в силах противостоять, Пелагия безропотно повиновалась ему и только молила Бога, чтобы не узнала Елена Николаевна и всё закончилось хорошо.

Нет, не закончилось, а только началось. Через два месяца она почувствовала в себе новую жизнь. Испугавшись, рассказала Дмитрию. Он заметался, выискивая выход из положения. Заставлял идти к повитухе, вытравить плод. Пелагия наотрез отказалась. Тогда он сделал ещё проще, отправил её сюда, в тайгу, на прииск. Тайно от всех. В один из тех дней, когда Елены Николаевны и детей не было дома. Проводником был Иван.

Она помнит тот тяжёлый переход на прииск. Середина сентября, холодные ночи, тяжёлая дорога, тайга, бесконечные перевалы, ночёвки у костра. Туманный перевал Ахтын, снег по колено, десятиградусный мороз. А она в лёгком летнем платьице, кофточке, в невысоких дамских сапожках, простоволосая. Перемёрзла, простудилась на ветру, глубокой ночью потеряла ребёнка. Сюда, на этот прииск, её едва живую, с воспалением лёгких притащил Иван. Долго выхаживал, лечил мёдом, натирал медвежьим жиром, поил настоями трав таежного пырея, кашкарой, каменным зверобоем. В этом ему помогали добрые, милые эвенки Загбой, Ченка. Для Пелагии они навсегда останутся лучшими друзьями.

Она выжила. Но зачем? Уже потом много раз спрашивала себя об этом, с горечью вздыхала: было бы лучше, если бы тогда умерла. Через полгода вышла замуж за Ивана. Не по любви, а просто так, в знак благодарности, потому что надо было за кого-то выходить. И началась однообразная, беспросветная жизнь: хозяйство, дом, одиночество, постоянное притеснение Агафона. Привычная к физическому труду Пелагия не боялась никакой работы. И от мужа не слышала хоть какого-то грубого слова. Иван был к ней добр, обходителен, пусть немножко грубоват, что поделать! Мужик, старатель. Он и должен быть таким. Тайга не любит слизняков. Но вот Агафон… Как хозяин на прииске, всегда был жесток с людьми, хладнокровен. Тяжёлым взглядом смотрел — как будто сверлил насквозь. Любое слово — закон. И не дай бог перечить. В ход сразу же применялись железные кулаки. Недаром его звали Агафон-Кулак. Пелагия сама пробовала на своём лице крепость его ладоней.

Случилось так, что корова пнула ведро, молоко разлилось. На ту беду в пригоне был Агафон. Схватил рукой Пелагию за косу, отхлестал по щекам. А она даже не сопротивлялась — так испугалась. Безропотно склонила голову и стояла, как подрубленная ива. А он, увидев покорность, вдруг схватил её и тут же, в коровьей кормушке, завладел молодым телом. В ту ночь она хотела повеситься там же, в стайке. Но он, видно, следил за ней. Перехватил верёвку, пригрозил: «Даже не думай, а то ноги мёртвой выдерну».

С тех пор пошло. Каждый день — как на пружинах. Того и жди, как злого окрика или требовательного слова, пока Ивана нет дома. Как мотылёк между двух огней. Сколько раз просила мужа уйти с прииска. Но тот тоже почему-то боялся Агафона, всё тянул время, обещая подзаработать немного денег или золота да раствориться в городской жизни. Сам тем временем просил родить дитя. Да только больше не было случаев, чтобы ещё хоть раз зародился в Пелагии плод. Ни от Агафона, ни от Ивана. Видно, что-то случилось с ней тогда, там, на Ахтыне, когда она перемёрзла. Или сам Бог отобрал у неё ребёнка.

Единственная отдушина — счастливые дни, когда Агафона нет на прииске. Это бывает два-три раза в год, когда он уходит в город. Тогда Пелагия весёлая, добрая, в настроении. В руках всё горит и кипит. И жизнь на прииске не кажется такой мрачной и тусклой.