Тайна озера Кучум

Агафона нет на прииске три недели. Это связано с появлением на заимке русского, которого Ульянка нашла в тайге. С той поры прошло больше двух месяцев: Сергей окреп, порозовел, самостоятельно передвигался. А сегодня вот изъявил желание прогуляться по тайге на лыжах. Вместе со своей спасительницей. Ох, уж эта Улька. Ни на шаг не отходит от своего Сергея. Везде с ним. И мазями натирала, и кормила. Даже про тайгу забыла. Ченка уже второй раз ловушки проверяла. Одежду вон какую сшила. Из новых оленьих шкур. Парку и арамусы с двух быков-оронов. А шапку из лисы — сам Агафон лисицу дал, как дорогому гостю. И в дом от Ченки перевёл, и в комнатах поселил, как никого другого. Что-то тут не так.

Видимо, гость-то очень дорогой. Но самое главное лично письмо в город понёс. К чему бы это? Ивану не доверил, сам вызвался сходить. Пелагия видела, как инженер у себя в комнате писал на нескольких листах доклад, затем топил сургуч да ставил штамп на конверт. А Агафон-то всё рядом крутился, видимо, вынюхивал, про что написано. Но Сергей читать не дал. А что толку? Агафон всё равно конверт в лавке тайно вскроет да прочитает. А потом, может быть, и письмо заново перепишет. Ему что — он на всё способен. Здесь, на прииске, цензура строгая. Ни одна весточка без агафоновских глаз не проходит. Уж Пелагия то знает. Он специально напросился сам письмо отнести. Видно, что-то важное. Пойдёт к Дмитрию в город. Там разберутся, что к чему. А уж потом решат, куда передавать документ: властям или в печь выкинут. Хотелось бы помочь русскому, рассказать всё как есть. А он с Ульянки глаз не сводит. Ревнует женщина Сергея к девчонке. Сильно понравился он ей, да только вот холоден, равнодушен, всё свою спасительницу боготворит, стихи читает да слова разные ласковые говорит. И что он нашёл в этой метиске? С одной стороны посмотришь — вроде русская. А путём приглядишься — тунгуска, только с синими глазами. Вот невидаль! А впрочем, о чём это она? Забыла совсем, что Уля ей подруга. Так зачем же зло наговаривать? У девчонки жизнь только начинается. А у неё, в двадцать три, всё кончено…

На улице заскрипел под ногами снег, раздался звонкий голос. Это из тайги пришли молодые. Первой в дом ворвалась Уля, за ней медведем ввалился Сергей. Пелагия быстро смахнула с глаз слезы, выскочила к столу, наигранно заулыбалась:

— Что-то долго вы ходите. С самого утра не ели. Проголодались?

— Да уж, как волки! Накуляли шивоты, сейчас хоть целого оленя съесть бы, — весело заговорила Уля и добавила: — Вот я-то ещё ничего, а Сергей сохатого проглотил бы. Так?

— Да не то, чтобы сохатого, но от добрых щей не откажусь, — потирая руки, подтвердил тот в ожидании приглашения к столу.

— Ой, да уж я вам и приготовила. Вот, Ульянка, холодец режь, я сейчас из печи чугунок достану. Щи как по заказу. А вот заяц печённый в тесте. А тут, вот, сдобы напекла… — засуетилась Пелагия, подавая еду.

— Ох уж, Пелагия! — развёл руками Сергей. — Ну ты просто какая-то кудесница! Такие яства, и всё сразу. Тебе надо при самом губернаторе поваром работать.

— Да какой уж там губернатор… — краснея от похвал, ответила женщина и вздохнула. — Своих бы накормить.

— Ну, будет тебе наговаривать. Все бы так готовили, — добавил он и, выискивая глазами хозяина дома, закрутил головой. — А где Иван-то? Он что, ужинать не будет?

Иван-то? — всплеснула руками Пелагия. — Опять, наверное, у своих лошадей. Придёт, никуда не денется. Вот надо Ченку позвать вечерять. Что она там у себя, одна?

— А мы заходили к ней, звали. Сейчас придёт, — перехватила взгляд Сергея Уля. В доказательство на улице послышались торопливые шаги, затем непонятные голоса, быстро распахнулась дверь, и в избу друг за другом вошли Ченка и Иван.

— Во! Пришли уже? А мы вас уже заждались. Скоро темнеть зачнёт, вечер, а вы всё снег топчете, — раздеваясь, заговорил Иван.

— Да уж, — подтвердил Сергей. — Она, — махнул головой в сторону Ули, — меня сегодня на самую вершину горы водила, местность показывала.

— Куда это?

— На Хактэ, — пояснила Уля. — Тута толго хоти. Оттуда пыстро ехай.

— Моя доська всю тайгу знат. Всё покажет. Везде пыла, всё витела, — гордо заговорила Ченка, быстрее всех, занимая свое место за столом. — Ой, бое! Отнако кушать много, а водка нет. Как-то? У Ченки живот огненной воды хочет.

— Они!.. — запротестовала Уля. — Опязательно пить? Можно и так кушать, каварить.

— Ой, доська! — мать вдруг сделала смешное лицо, завалила голову набок, закатила глаза. — Помирай, отнако, путу. Не могу без вотка кушай…

От этой шутки все засмеялись. Иван посмотрел на жену:

— Что ты, Пелагия. Не дай человеку умереть. Да и нам с Сергеем налей.