Тайна перламутрового дракона

Последнее удивляло Ану больше всего, потому что она отдавала ему всю себя без остатка, не в силах устоять перед его обаянием и не боясь показаться нелепой или навязчивой. И Хедин не подводил, принимая ее с вдохновляющим восторгом и даря гораздо больше, чем Ана могла желать, однако иногда вдруг на несколько мгновений менялся в лице, уходил в себя, изумляя Ану до крайности, но туг же встряхивал головой и принимался шутить, уводя разговор от этой темы. Ана пыталась распытать его, но куда там? Хедин весьма мастерски делал вид, что не понимает, о чем речь, и топил все Анины возражения в поцелуях самым нечестным, но безумно приятным образом.

Она дала себе слово выяснить, в чем проблема, но покуда в этом не преуспела. И оставалось только надеяться, что та действительно не стоит выеденного яйца. Вот только у Аны было стойкое ощущение, что все гораздо серьезнее, а Хедин, как всегда, пытается преодолеть неприятности в одиночку. В последний раз это закончилось тем, что он едва не навернулся со скалы в море. Тогда Ана успела вовремя. Успеет ли сейчас?

Она сама не заметила, как отвлеклась от проверки заданий и принялась задумчиво выводить пером плавные линии на чистом листке. Одернула себя, уже только когда Хедин на торжественной ноте завершил свой рассказ и предложил ребятам выйти на улицу для «закрепления пройденного материала». Тогда-то и увидела знакомые черты в нечаянном рисунке — котором по счету? Ана смогла бы набросать его портрет с закрытыми глазами: она наизусть знала прищур голубых глаз, беспорядок густых волос, изгиб любимых губ, каждую смешливую или сердитую морщинку. Но раз уж сегодня у нее выдалась свободная минутка…

Ана придвинула листок ближе и принялась сосредоточенно доводить портрет до ума. Пара штрихов здесь, несколько там — и вот уже Хедин был не один. Он с силой обнимал остриженную девчонку, жарко целуя ее и стараясь защитить от всех неприятностей.

Так ли они выглядели вдвоем в хантесвильском лесу, Ана не знала, но какое, по сути, это имело значение? Она хотела передать те чувства, что испытывала в тот момент, и осталась довольна работой. Рисунок словно дышал благодарностью, надеждой, радостью и самой светлой любовью, которой Ана тогда впервые позволила одержать верх над разумом. И, пожалуй, коса была несоизмеримо малой платой за последующий подарок Создателей.

Голубоглазый…

Вдоволь налюбовавшись на своего избранника и напитавшись приятными воспоминаниями, Ана сделала по краю листа два отверстия и подвязала его к альбому. В нем, конечно, были далеко не все ее рисунки, только самые любимые, первые из которых она писала еще в совсем юном возрасте. Ана носила альбом с собой с тех пор, как пришедшая в гости к Риана пробралась в ее комнату и, прежде чем ее сумели отыскать, расцветила пару Аниных набросков яркими красками. Ана не столько жалела испорченные портреты, сколько с ужасом думала о том, листали ли этот альбом ее родные и узнала ли Риана Хедина.

Ответов на эти вопросы она так и не получила, и, хотя ни родители, ни Айлин с Дарре ни разу не заводили об этом речи, Ана решила больше не рисковать и не оставлять альбом без присмотра. Одно время она даже подумывала уничтожить рисунки — особенно после того как узнала о связи Хедина с Джеммой, — но рука не поднялась. Эти наброски долгое время были единственной Аниной отрадой: без всякой надежды на общее с Хедином будущее, лишь волнующие воспоминания из нескольких теплых дней, когда они понимали друг друга. Ана думала, что такое больше не повторится, что они с Хедином слишком разные, чтобы существовать рядом, что она не нужна ему и он никогда не узнает, как нужен ей…

Но все оказалось неправдой. И Хедин на самом деле любил, да еще так долго и верно, несмотря на ее отвратительное поведение и отношение к нему. Ана только никак не могла понять, почему же он столько молчал. Ни одного шага навстречу не делал. Не надеялся, что Ана тоже может полюбить? Не желал выглядеть смешным после ее отказа? Боялся поддаться одержимости? Хотел подольше погулять, прежде чем жениться? Все не то! И он ничего не говорит, только отшучивается или вовсе пропускает ее намеки мимо ушей. А прямо Ана спросить не могла: не пускало незнакомое ранее стеснение и страх причинить ему боль. Ах, если бы они появились у нее хоть немного раньше! Скольких ненужных страданий можно было бы избежать!

И скольких портретов Ана, наверное, не написала бы. Большая часть была омыта слезами — то горькими, то злыми, то безнадежными; и все же Ана ими дорожила и не желала бы вычеркнуть из жизни ни одно из своих переживаний. Из них нынче строилось их с Хедином настоящее и будущее, и они позволяли беречь их и дорожить ими.

— Там… вас Хедин зовет, — Дирк подошел сзади, как всегда, почти неслышно, вынудив Ану вздрогнуть от неожиданности. — Или лучше сразу за доктором сбегать?

Ана подскочила, памятуя о том, сколь опасное занятие Хедин предложил ребятам, метнулась за корзинкой с медикаментами и, даже не одеваясь, выскочила на улицу.