Тайна перламутрового дракона

Зачем же он?.. Разве сложно обучить кого-нибудь управляться с его машинами? Разве Эдрик не понимает, как рискует, заведомо ставя себя под удар? Разве некому сделать так, чтобы он не смог отправиться с армией? Градоначальник бы запретил, или Дарре напоил чем-нибудь Эдрика, чтобы он на неделю и думать о сражениях забыл! Неужели они не понимали, что он не выберется живым? Ах, если бы Джемма была рядом!.. Костьми бы легла, а удержала его в Армелоне! Поставила бы такое условие, которое лишило бы Эдрика выбора! Она могла, у нее была над ним такая власть!

Но только раньше. Не теперь. Теперь Джемма показала себя вздорной малоприятной девицей, которой нельзя доверять, потому что она может предать в любой момент в угоду собственной спеси. Но и это было лишь половиной беды. Ведь ко всему прочему Джемма оказалась трусихой, сбежавшей от ответственности и не имеющей сил хоть что-то исправить.

А страшно было до дрожи. Как бы Эдрик ни любил, сколь бы ни был великодушен, а не мог не понимать, какую мерзость она совершила. И бросив его, и подставив Ану. И если первое он искренне ей простит, даже не подумав о том, что Джемма этого прощения не только не заслуживает, но и не желает, то об Ане будет помнить всегда. Слишком много она для него значила. Пусть не так много, как Джемма, но достаточно, чтобы разочароваться в своей избраннице. И Джемма слишком сильно боялась увидеть это разочарование в его глазах.

Она не знала, что ей делать. Прилетела сюда в надежде разобраться в себе и найти способ искупить грехи, но только прометалась две недели, то борясь с неотступающей бездной, то забываясь в счастливых воспоминаниях, то утопая в ужасе от сотворенных гадостей. И теряя день за днем, покуда времени совсем не осталось.

Джемма торопилась, почти сгорая от нетерпения увидеть на горизонте Армелон. Скорее, скорее, пусть самое неприятное, но сейчас, сразу! Тянуть дальше не было уже совсем никаких сил!

Она обернулась, не долетев до стен, чтобы не выдать свое возвращение и не столкнуться с новыми отсрочками. Любая случайная встреча была способна поколебать ее решимость, и так держащуюся на честном слове, а Джемма никак не могла этого позволить. Поэтому неслышно добралась до тайного лаза и, никем не замеченная, проникла в город. Немного отдышалась, уговаривая себя не паниковать и не бросать дело, ради которого вырвалась из лап самой смерти, потом сжала кулаки и припустила по пустынным ночным улицам к мастерской. Вряд ли, конечно, Эдрик сейчас мог быть там, но уж поутру он должен явиться: ни дня не случалось, чтобы он пропустил любимое занятие. Жаль, что Джемма избавилась от ключа, нуда ничего: там место нелюдное, покараулит на крыльце. Главное — не струсить в самый ответственный момент, потому что неумение ждать всегда было Джемминым слабым местом.

Именно эта нетерпеливость вкупе с вечным любопытством заставила ее дернуть дверь мастерской, хотя та после недавнего взлома должна была быть заперта намертво. Дверь же, однако, очень мягко и совершенно неслышно отворилась, и Джемма не смогла отказаться от такого приглашения. Затаив дыхание шагнула внутрь и тут же замерла, почуяв запах Эдрика.

Он здесь!

Вне всякого сомнения и возможности того, что запах мог сохраниться с момента его работы. Джемма с наслаждением вдыхала аромат хвойного леса и соленого моря: немного терпкий, оттеняемый влюбленностью Эдрика. Она давно уже уловила взаимосвязь испытываемых человеком чувств с его запахом, но почему-то упорно предпочитала не замечать самого явного проявления Эдриковой нежности, который невозможно было скрыть. Ну и дуреха!

Но если она по-прежнему чувствовала терпкость, значит, Эдрик и теперь не разлюбил?

Зная о ее подлости, пережив ее, смирившись с ней — и простив?

«Предать Джемму во второй раз я не смог…»

Эдрик…

Она на цыпочках пробралась из предбанника в главное помещение. Все военные машины стояли на месте и ждали своего часа, но Джемму они совершенно не интересовали. Она смотрела только на спящего на лавке Эдрика, и теплые переливы в ее груди при виде него сменялись леденящим душу ужасом и презрением к самой себе, когда она невольно скользила взглядом по его перемотанной ноге. Создатели, ее вина! Из ревности, из обиды причинила любимому столько боли! Хватит ли когда-нибудь сил снова заглянуть в его темные внимательные глаза? Ведь без них давно уже не мил белый свет. Неужели ничего больше не будет?

Джемма опустила голову, глядя на собственные руки с такой ненавистью, словно именно ими она сломала Эдрику ногу. Он поймет, если она расскажет ему про побочное действие зелья. Гораздо лучше нее самой поймет и, наверное, даже придумает ей оправдание — такое, что Джемма поверит. Но заслуживает ли она столь хорошей участи? Ведь, сколько ни бреши на бездну, сама-то она знала, что хотела отомстить. И сделала первый шаг без всякого принуждения. А значит, желала причинить Эдрику боль. Разве так ведут себя любящие люди? И разве это можно простить?