Тайна перламутрового дракона

Подчиненных в свои отряды отбирали командиры после ряда испытаний на силу, ловкость и сообразительность претендентов. Раз в год дружинник мог подать прошение о переводе его в другое подразделение, если там имелись свободные места, после чего он обязан был доказать свою способность приносить там пользу.

Кедде Хедин взял к себе еще до отъезда на границу. Чем он заслужил подобную честь, Кедде не знал, а спросить так и не решился. Поначалу чувствовал себя неловко и из кожи вон лез, стараясь оправдать доверие. Такое усердие принесло плоды, когда Кедде удалось выследить трактирного воришку, обчищающего карманы заезжих гостей, а потом вместе с Вилхе предотвратить ограбление городской казны, запланированное аккурат на праздник в честь окончания очередной ярмарки.

Вилхе к тому времени наконец тоже вступил в дружину. Он долго сопротивлялся, не видя себя в военном деле, но желание приносить хоть какую-то пользу пересилило неприязнь к казарменному уставу, и приехавший в отпуск Хедин во второй раз воспользовался собственной властью, чтобы пристроить и лучшего друга.

Городская дружина, как назвал Хед свой отряд, была довольно-таки привилегированным подразделением. Во-первых, у ее членов была самая высокая зарплата среди всех дружинников. Во-вторых, им ежемесячно полагались дополнительные выходные. В-третьих, в случае походов армелонской армии в чужие земли часть этого отряда всегда оставалась в городе для его защиты — и это весьма устраивало Кедде. Особенно теперь, когда поползли слухи, что градоначальник собирает воинов со всех Северных земель для какой-то масштабной операции. Кедде же гораздо больше любых завоеваний волновала его семья. И в случае необходимости он собирался воспользоваться возможностью отказаться от участия в кампании.

Ребята, конечно, вряд ли одобрят подобное решение — может, и вовсе в трусости обвинят, — но подвергать будущее Кеолы и их сына угрозе Кедде не собирался даже в угоду дружбе. Но пока он еще мог хоть что-то сделать для Хедина…

— Так это… — хмыкнул кто-то из задних рядов. — Сам же вчера на площади был. Все слышал.

Кедде сделал сосредоточенное лицо, будто пытался сообразить, о чем речь.

— Да вроде клоуны не выступали, — заметил он. Кто-то особо смешливый из другого угла прыснул, однако Кедде даже головы к нему не повернул.

— Хед лучше любого клоуна! — жестко проговорил смутно знакомый голос. Кажется, он принадлежал Форкуду, и его обладатель метил когда-то на место Вилхе и потом не один месяц сеял в казарме смуту, призывая пресечь неуважение Хедом устава. Но поскольку под временным руководством Вилхе Городская дружина стала действовать весьма слаженно и успешно, никто не решился выступить против своеволия градоначальникова сына открыто. Раз уж у того такой нюх, то можно было закрыть глаза на некоторые его придури. — И публику повеселит, и сам посмеется.

Кедде не удержался, сжал кулаки, желая заехать хотя бы одним из них в мерзкую физиономию этого шутника. Сын егеря, Форкуд рассчитывал сделать в армии блестящую карьеру и шел по головам, подставляя то одного, то другого. Из-за него разжаловали командира Первого отряда, когда двоих из его подразделения придавило подпиленным деревом. Поговаривали, что это Форкуд не досмотрел, но поскольку его донос на командира оказался на столе градоначальника первым, а стать на сторону командующего было уже некому, Тиле пришлось действовать строго по букве закона.

Поруководив Первым отрядом несколько месяцев, Форкуд нацелился на Городскую дружину, где как раз освободилось место.

Быть может, Хед потому и уговорил Вилхе на этот пост, чтобы тылы прикрыть? Этого Кедде наверняка не знал. Впрочем, и не его это, в общем-то, было дело. В отличие от нынешнего. Тем более что у него имелась возможность знатно проучить этого зарвавшегося молодчика.

— Ну, мы-то с ним вчера точно повеселились, — будто бы недоуменно согласился Кедде. — А вас вроде как не приглашали.

— А мы без приглашения! — усмехнулся Форкуд и шагнул вперед, оставив позади себя компанию сплетников. — Уж очень не хотелось пропустить такое событие. Все-таки совершеннолетие! Подарок готовили, да только после того подарка, коим Хеда учительница наша местная наградила, решили, что не до того ему. Он, кстати, как ее отказ пережил? Не сильно расстроился? А то ударится во все тяжкие — какой пример для молодежи?

— Ты за Хеда переживаешь или своими горестями делишься? — заинтересованно посмотрел ему в глаза Кедде. Лично сталкиваться с Форкудом ему пока не приходилось: все-таки в разных отрядах были, да и не Кедде тому дорогу перешел. Но почти оскорбительные фразы срывались с языка помимо воли. Кедде просто кипел от бешенства, представляя, как эти паскуды потешались над Хедином в его отсутствие. В глаза бы не посмели: ну разве что сам Форкуд, да и то прикрывшись беспокойством за командира и проявляя фальшивое сочувствие. Впрочем, как раз оно и било больнее всего. И его-то и следовало вышибить из Форкуда. — А то складывается впечатление, что у тебя большой опыт и в части отказов от девиц, и в части заливания горя всяким пойлом.