Тайна перламутрового дракона

— Дурочка, — все тем же неровным голосом, от которого у Аны слабели колени, проговорил он. — Через пару месяцев женюсь на тебе, и дело с концом.

Ану словно ушатом холодной воды окатили. Как скоро он все решил — и как просто! И даже ее спросить не удосужился — индюк напыщенный!

— Сначала женись! — зло выдала она. — А там посмотрим, дело или не дело!

Хедин, явно не понимая смены ее настроения, шагнул вперед, но Ана увернулась от него и со всех ног припустила домой.

С тех пор она каждый день ждала, что Хедин придет к ней свататься. А дождалась только самоуверенного заявления о том, что он изволит на ней жениться. Неужели рассчитывал, что она заплачет от счастья и кинется целовать ему ноги в знак благодарности?

У Аны тоже была своя гордость. И эта гордость сыграла с ней самую ужасную шутку в жизни.

Она простила Джемму Эдрику. Хедину она не простит ее никогда.

Одна лишь мысль о том, что он смотрел на эту бесстыжую девицу так же, как на Ану недавно, что целовал ее с той же страстью, что касался ее кожи, а потом, потом…

Он сделал своей женщиной Джемму, а не Ану, предпочтя ее подобно Эдрику. Но если в прошлый раз у Аны пострадало одно только самолюбие, то теперь на месте сердца осталась лишь сгоревшая головешка. Ана даже ненавидеть Хедина не могла — не хватало сил. Просто понимала, что никогда больше не будет того невозможного счастья, что она испытала в его объятиях. И больших горячих рук не будет, и надрывного дыхания, и перехваченного страстью голоса. Все это теперь принадлежало Джемме — и Ане впервые захотелось убить человека и умереть самой. Чтобы только не испытывать этой одуряющий боли и чувства полнейшей безысходности.

Розовоглазая драконица, когда-то спасшая ей жизнь, теперь эту жизнь и разрушила из одной своей прихоти. А может, именно Хедин и нужен ей был изначально, а Эдрик оказался всего лишь способом к нему подобраться? И, когда Хедин объявил о свадьбе с другой, Джемма поняла, что настала пора действовать? И теперь…

В предбаннике послышались веселые детские голоса.

Ана безучастно поднялась с колен и вытерла лицо.

Пришло время начинать уроки, и никто не должен был видеть ее слабости…

Глава вторая: Обиженные

Проснулся Хедин с таким ощущением, что по нему, как минимум, прошлась орда кочевников. Голова раскалывалась на тысячи частей от простой попытки открыть глаза. Тело было чужим: то ли ватным, то ли искалеченным до такого состояния, что Хедин не чувствовал ни рук, ни ног, а только один комок обнаженных нервов. И почему-то до безумия не хотелось вспоминать, что же вчера произошло и почему он сейчас в таком состоянии.

Но память не желала подчиняться, медленно, но верно восстанавливая в воспаленном мозгу забытую было картину, а Хедин с каждой новой секундой все больше убеждался, что первая сегодняшняя мысль была самой милосердной.

Ана собралась замуж за Эдрика. И они объявили об этом в день совершеннолетия Хедина, смешав его с грязью и устроив показательный танец на костях.

Хедин застонал от затопившей душу боли. Только слабак мог напиться до одурения из-за какой-то девицы, которая всю жизнь его ни в шнокель не ставила. Можно было, конечно, сказать, что Хедин позор свой вкупе с проигрышем брату в эле топил, но себя-то к чему обманывать? Он был влюблен в Ану с детства, а она в очередной раз предпочла ему Эдрика.

— Расчухался? — будто из какой-то пещеры донесся до него голос младшего брата, и Хедин вздрогнул: то ли от колокольного звона в ушах, то ли от народившейся ненависти к Эдрику. Тот, наверное, был не виноват в том, что оказался более удачлив в сердечных делах, но это казалось слишком слабым поводом, чтобы вынудить Хедина снова его принять.

— Ты бы поаккуратнее выражения подбирал, — посоветовал Хедин, все так же уткнувшись в подушку и не желая смотреть на брата. — Я ведь и двинуть могу после твоего вчерашнего подарка. А ты слабенький у нас, копытца мигом отбросишь.

Но Эдрик даже не подумал сменить тон.

— Двинь, — предложил он. — Ты только это и можешь — бить по больному.

Хедин фыркнул и тут же скривился от очередного извержения в голове. Руки так и чесались воплотить угрозу в жизнь, но многолетняя ответственность за брата и привычка во всем ему уступать неумолимо делали свое дело. Да и что проку в том, если он измочалит Эдрика до полусмерти? Себе и то легче не сделает. Только вызовет очередной всплеск Аниной ненависти к себе и жалости к своему несчастному братцу. Все как всегда. Вот только после вчерашних слов уже ничего не исправишь.

— Вот и вали к невесте новоявленной: она тебя пригреет, — сквозь зубы выговорил Хедин. — По головке погладит, носик утрет, — тут он все-таки приподнялся над подушкой и заставил себя посмотреть на брата. И едва не задохнулся от нового приступа ненависти. — Вали отсюда, Эд! — угрожающе добавил он. — А я, так и быть, забуду, что у меня когда-то был брат!