Тайна, покрытая мраком

Да, чем больше думала Лира Владимировна, тем сложней становилась проблема. А время шло… И, как это часто бывает, все вопросы решило само время.

Прошел год. Заслуженный артист Бармаков получил звание народного артиста и как человек практичный сразу же переехал в Москву.

Кандидат технических наук Ландринов как-то незаметно достроил дачу, дописал диссертацию и на радостях сделал предложение своей лаборантке.

Таким образом, у Хризантумовой остался только заслуженный мастер спорта Зарубаев, который, как и прежде, смотрел на нее влюбленными глазами и молчал, молчал… А когда он, наконец, прервал молчание и заговорил, то выяснилось, что он давно уже женат и разводиться не собирается…

Ах, так и окончилась эта история… Но, впрочем, почему же окончилась? Лира Хризантумова по-прежнему находится в том возрасте, когда выходят замуж. Так что я бы посоветовал всем мужчинам, имеющим звание, дачу или хотя бы гипертонию, быть как можно осторожней! На всякий случай!

Трансцендентная история

В новогоднюю ночь, в тот предутренний час, когда уже были провозглашены все тосты, а общественный транспорт еще не работал, у нас в компании зашел интересный разговор. Погасив верхний свет, мы уютно расположились у декоративного камина, в котором лежали искусственные березовые дрова и горел настоящий электрический рефлектор. Было видно, как за окном метет метель, и слышалось яростное завывание магнитофона у соседей. Говорили о телепатии и ясновидении, о невероятных совпадениях, которые невозможно объяснять простой случайностью, — словом, говорили о трансцендентном…

— Да, много необъяснимого есть пока в мире, — сказал Виктор Павлович, рыхлый лысеющий блондин, который в профиль был очень похож на одного известного киноартиста, а в фас — на другого. — Чересчур много. И хоть я дал себе слово никогда не рассказывать о той загадочной истории, которая случилась со мной, — настолько она необъяснима и неправдоподобна, — вам я ее все-таки расскажу…

— Замечательно! — воскликнула восторженная хозяйка дома.

Виктор Павлович придвинулся к камину, отхлебнул безалкогольного пунша и пососал трубку. Привычка сосать пустую трубку появилась у него с тех пор, как он бросил курить…

— Все началось три месяца назад. У меня дома раздался телефонный звонок. Какая-то женщина спрашивала Николая Федотовича.

«Вы ошиблись номером, — сказал я. — Здесь таких нет».

Женщина извинилась. Но спустя минуту снова раздался звонок, и та же самая женщина снова попросила Николая Федотовича.

«Скажите, пожалуйста, по какому телефону вы звоните?» — спросил я.

Как ни странно, незнакомка назвала номер моего телефона.

«Тут какая-то ошибка. В этой квартире Николай Федотович не проживает».

«Интересно, — сказала незнакомка. — Я только вчера разговаривала с ним по этому телефону. Может быть, он куда-нибудь уехал?»

«Может быть. Но этот телефон у меня уже десять лет, и Николай Федотович никогда здесь не жил».

«Интересно!» — многозначительно повторила незнакомка.

Затем в течение вечера телефон звонил еще несколько раз, а когда я снимал трубку, в ней слышались только неясные шорохи и вздохи.

Но что еще более странно, на следующий день Николая Федотовича требовали две другие женщины. Первая, обладательница высокого истеричного голоса, быстро сдалась, а вторая — у нее был голос исполнительницы цыганских романсов — настойчиво звонила раз пять и в конце концов сказала:

«Ну вот что, Николай, если ты к Нинке переметнулся, а со мной разговаривать не хочешь, так прямо и скажи, нечего играть в жмурки. Что, я твой голос узнать не могу, что ли? Я всегда знала, что ты подлец, но не до такой степени!»

Как видите, еще одна случайность: даже голос у меня оказался такой же, как у таинственного Николая Федотовича.

Однако на этом странные совпадения не кончились. Вскоре позвонил какой-то мальчик. Плохо выговаривая букву «р» и еще хуже все остальные буквы, малыш попросил сказать дяде Коле, чтобы тот пришел к тете Зине. Это деликатное поручение безгрешный младенец передал моей жене. И хоть я, разумеется, вне всяких подозрений, жена посмотрела на меня как-то неодобрительно…

Но самое необъяснимое началось потом. В воскресенье телефон разбудил нас в половине седьмого.

«Здорово, Коля! — услышал я бодрый прокуренный баритон. — Ты не спишь?»

«В чем дело? Что случилось?» — хрипло спросил я, еще не окончательно проснувшись.

«Помнишь, я тебе в трудный момент деньжат одалживал, так вот…»

«Ничего вы мне не одалживали!» — сердито перебил я.

«Как не одалживал? — удивился баритон. — Ты что, вчера с вечера перебрал, что ли? То-то я слышу, у тебя голос хриплый какой-то. Ну ладно, иди проспись, а я тебе позже звякну».

«Прекратите ваши звяканья. Здесь нет никаких Колей. Понятно?» — заорал я и бросил трубку.

Вторично баритон позвонил часов в девять. «Здорово, Коля, это Петя, — жизнерадостно сообщил он. — Я утром вместо тебя какого-то психа разбудил, с тебя, говорю, должок, а он говорит: я не Коля. Представляешь?»

«Послушайте, Петя, или как вас там. Сегодня утром вы разбудили не какого-то психа, а меня. И я не Коля».