Тайна, покрытая мраком

— Прошу любить и жаловать — Счелкунов-Второй! — представил его Астраханский, и рыболюбы приветственно зашумели, загомонили, задвигали стульями и потребовали, чтобы вновь прибывший немедленно выпил штрафной, что Счелкунов и проделал.

Счелкунов никогда не подозревал, что его коллеги по борьбе за внедрение комнатного рыбоводства такие веселые люди. Ах, как они веселились! Как тонко и метко, с какой иронией рассуждали они о своем рыбном комитете и международных рыбоконгрессах, о европейских посиделках и панамериканских сабантуях.

А потом ехидный старичок Лошаков (Второй знатного фольклориста и неутомимого пропагандиста шарообразных аквариумов) показал, как его Первый вынашивает в тиши кабинета новейшие народные поговорки типа: «комбайн что трактор — положительный фактор» или «нет механизации без электрификации». И все так смеялись, что заказали еще по порции цыпленка-табака.

А потом и сам Счелкунов, расхрабрившись, пересказал новый роман своего Первого «Великий нерест». И это было так смешно, что пришлось взять еще пару бутылок болгарскою коньяка «Плиска».

— Я предлагаю, — четко, с профессиональной торжественностью произнес диктор телевидения Баритонов, — я предлагаю выпить за наших кормильцев и поильцев — первых!

И все выпили. А Счелкунов, счастливо улыбаясь, думал: «О господи, до чего же мне хорошо с ними! Какие мы умные! Какие мы остроумные! Как мы все понимаем!»

Из кафе вышли поздно. И, не желая расставаться, вместе пошли вниз по улице, все еще хохоча и щедро сыпя остротами на уровне мирового стандарта.

3

…День у меня сегодня был трудный: с утра — работа над романом, затем лекция, затем заседание рыбного комитета… Доклад профессора Астраханского был, разумеется, интересным, но несколько затянутым. Однако после заседания мы, возвращаясь домой, еще долго говорили с профессором о преимуществе прямоугольных аквариумов по сравнению с шаровидными. А на противоположной стороне улицы параллельно нам двигалась какая-то подозрительная шумная компания и все время совершенно по-идиотски гоготала.

Я часто думаю: когда, когда же, наконец, мы научимся прилично вести себя на улице?!

«Эффект Тарабубина»

Кафе было переполнено. И только за угловым столиком, где лысоватый гражданин в одиночестве ожесточенно расправлялся с куском мяса, имелось свободное место.

— Вы не возражаете? — спросил я, присаживаясь.

— Пожалуйста, — пробормотал он, не прерывая своего единоборства со шницелем натуральным.

Через минуту сосед попросил передать ему соль.

Потом я, в свою очередь, попросил у него горчицу.

Затем он, поднимая рюмку, вежливо произнес: «Ваше здоровье!» И знакомство, можно считать, состоялось.

А спустя еще три минуты победитель шницеля удовлетворенно откинулся на спинку стула и закурил.

— Вот вы говорите: «Медицина, медицина!» — начал он вдруг. — Но это не наука, а темный лес. Они не только вылечить больного не могут — это бы еще полбеды. Они даже здорового не в состоянии сделать больным, когда их просят…

— То есть как? — Последнее утверждение показалось мне странным.

— А так!.. Официант, пожалуйста, еще сто граммов… Я вам на собственном печальном примере могу это доказать, если желаете. Помните, была у нас страшнейшая эпидемия азиатского гриппа? Говорили, будто его к нам из Европы завезли. Но это так, обывательские разговорчики. А в самом деле этот вирус пришел из Гренландии. И в самых узких осведомленных кругах его так и называли гренландским гриппом.

Ну вот, значит, гуляет эта эпидемия. Все болеют — и я болею. Температура под сорок, кашель, бюллетень. Все, как у людей. Участковый врач три раза приходил. Очень милая женщина, чуткая, внимательная, беленькая. Вера Ефимовна.

Ну, ладно. Стал я поправляться, поправился, пошел в поликлинику закрывать бюллетень. Вижу, очередь к моему врачу — человек десять больных. «Вот, думаю, попался!» Я-то ведь к тому времени был выздоровевший и для окружающих безопасный. А эти, возможно, только болеть начинают. У них, возможно, микробы в самом расцвете сил. Пойди угадай, кто здесь чем болен и у кого какую инфекцию подхватить рискуешь! А эти, бациллоносители, сидят и спокойно книжки читают. А одна разносчица инфекции, так та — даже варежки вяжет!

«Господи, думаю, хоть бы поскорее меня доктор принял!»

И только я об этом подумал, выходит из кабинета Вера Ефимовна — и ко мне:

— Тарабубин, прошу вас!

И что удивительно, бациллоносители — ни слова! Как будто так и полагается пропускать меня вне очереди.

Вера Ефимовна выслушала меня, попросила дышать — не дышать, измерила давление.

— Что ж, — говорит, — вы практически здоровы! Завтра можете выходить на работу.

— Спасибо, — отвечаю, — за то, что вы так быстро поставили меня на ноги! — Но сам думаю: «Эх, хорошо бы еще хоть недельку погулять!»

А Вера Ефимовна вручает мне бюллетень и заявляет:

— Да, поправиться вы, конечно, поправились. А вот отдохнуть после такого тяжелого гриппа вам не мешало бы. Так что я продлеваю ваш бюллетень еще на семь дней. Всею хорошего!