Тайна пропавшего ученика

– Ничего, – пробормотала Флинн.

Мадам Флорет посмотрела на неё сверху вниз.

– Советую вам это запомнить. – Она повернулась, чтобы уйти, но задержалась. – Йоунс-Касим, смойте уже наконец эту ужасную краску с волос!

Флинн мало говорила в этот вечер. Она молча помогала Фёдору тренироваться к дуэли-паркуру: считала, сколько раз он отжимается, ассистировала, когда он в качестве упражнения в тяжёлой атлетике поднимал брикеты угля, и опустошила между делом несколько бутылок крем-соды.

Она дико злилась на мадам Флорет, на Гарабину и на весь мир. Но в первую очередь на саму себя – за то, что так неосторожно обошлась со статьёй из «Экспресса».

Когда они наконец отправились к спальным купе, десятичасовой гонг уже прозвучал. Вагоны сиротливо пустовали, только тихо постукивали колёса да с потолка первого вагона для самостоятельных занятий смотрел Стефенсон. Из щелей под рулонными шторами внутрь просачивались тени, а когда открывались железные двери, по вагону разносился вой холодного ночного ветра.

В вагоне, где проходили занятия по героизму, Фёдор остановился:

– Смотри-ка, плеяды. Разве они не прекрасны!

– Что-что? – Флинн вслед за Фёдором взглянула на потолок. У неё перехватило дыхание.

– Звёздное скопление, – пояснил Фёдор. – Плеяды.

Флинн было совершенно всё равно, кто или что называлось плеядами. Она глазам своим не верила:

– Фёдор, это похоже на… на сияние в твоих глазах!

Потолок, по которому днём скользили созвездия, мерцал, словно усыпанный бриллиантами. Сияние было таким мощным, что заливало весь вагон. Флинн казалось, что она окружена сотнями серебристых светлячков.

– Так всегда бывает только по ночам, – сказал Фёдор. – Поэтому я и хотел потренироваться подольше. Ты сегодня такая печальная. – Он пригладил волосы на затылке. – Тебе нравится?

Флинн рассмеялась:

– Фёдор, такое чувство, будто можно потрогать звёзды. В прямом смысле слова. – Она обернулась к нему. – Спасибо.

Он засунул руки в карманы:

– Не я же их сделал.

Уголки губ Флинн дрогнули:

– Но ты мне их показал. – Она подошла ближе. Магнетическое притяжение между ними было настолько сильным, что она слышала в воздухе гудение. Флинн затаила дыхание. Да, действительно что-то гудело. И не только у неё в голове.

Фёдор вопросительно смотрел на неё:

– Флинн?

Флинн не ответила. Вот, опять! Шёпот, тихий такой, и эхо от него.

– Флинн? Всё в порядке?

– Тихо! – велела она и закрыла глаза. Это было не эхо. Звучали бесчисленные голоса. Их шёпот беспорядочно пульсировал, как мерцание созвездий на потолке.

Секунду… Флинн открыла глаза.

– Звёзды! – воскликнула она. – Они разговаривают с нами!

– Что за чушь! – Фёдор казался огорчённым.

Флинн взглянула на него, задыхаясь от любопытства:

– Ты их не слышишь? Разве тебе не интересно, что они говорят?

Фёдор провёл рукой по чёрным как вороново крыло волосам.

– Ладно, на здоровье. Если тебе интересно. – Он замолчал, скрестив руки на груди.

Флинн снова закрыла глаза, прислушиваясь. От серебристого мерцания звёзд в темноте под веками словно иголочками покалывало. Флинн ничего не удавалось расслышать: шёпот сливался с перестуком колёс. Но наконец через несколько долгих секунд, когда они просто стояли не двигаясь, словно оси в центре мироздания, Флинн вдруг поняла, что говорили созвездия.

…заперто за стеклом… за стеклом…

– За стеклом, – прошептала Флинн. – Фёдор, что это может значить?

– Что Всемирный экспресс для тебя важнее, чем я, – ответил Фёдор, засунув руки в карманы брюк.

– Не валяй дурака, – сказала Флинн. – Для меня важнее Йонте, а не поезд. – Она широко улыбнулась, давая понять, что просто подтрунивает над ним и вовсе не хочет обидеть.

Взяв за руку, Фёдор потянул её из вагона. От угольной пыли его тёплая рука казалась шершавой.

– Понятия не имею, что это значит, – признался он. И так тихо, что это мог бы быть и ночной ветер, добавил: – Но я знаю, как сложно во Всемирном экспрессе найти что-нибудь романтическое.

Заперто за стеклом

Обыденности, о которой Флинн мечтала во вторник, не случилось и на следующий день. К тому же утром в среду занятия по боевым искусствам не оставили Флинн времени рассказать Пегс о ночном шёпоте звёзд.

Касим опять не пришёл на завтрак.

В столовой среди павлинов царило напряжение, потому что преподаватель боевых искусств синьор Гарда-Фиоре – маленький, лысый итальянец – адмиральским шагом курсировал между столами, проверяя выбор блюд.

– Нет, это никуда не годится, – пробормотал он, проинспектировав даже стол своих коллег. – Медовик и палачинки на завтрак – я вас умоляю! – Изящным жестом он отобрал тарелку у мадам Флорет. – Возьмите себе что-нибудь полегче, Фэй.

Флинн недоумевала, как преподаватель боевых искусств на это решился. Она, как и Пегс, заглатывая свою порцию палачинок, пока синьор не добрался до их стола, втайне ожидала, что мадам Флорет взорвётся.

– Уму не постижимо! Мы тут должны оправдываться за наш завтрак, а Касим ещё преспокойненько лежит себе в постели, – ворчала Пегс. – Каждую среду одно и то же.