Тайна пропавшего ученика

Когда Кёрли в десять часов наконец ушёл, Флинн со вздохом прервала работу. Сидя на грубом деревянном полу между Касимом и стиральной машиной, которая была одновременно и сушилкой, она рассматривала, держа в руках, огромный сапог с коркой грязи. Он принадлежал одному из машинистов и был покрыт таким слоем копоти, что вытравленный на тёмной коже ворон уже еле проглядывал сквозь неё.

– Мы могли бы подпилить ей каблуки, – под перестук колёс сказал Касим.

Флинн рассеянно подняла взгляд. У её широко расставленных ног громоздилось больше пятидесяти пар обуви, собранной Кёрли у павлинов: сине-зелёные кеды с эмблемой школы, но ещё и изношенные балетки, запылённые сапоги и минимум пять пар туфель Гарабины на высоких каблуках.

Флинн покачала головой.

– Плевать мне на Гарабину, – призналась она и рассказала Касиму о билетах павлинов-фантомов в кабинете Даниэля.

Пока она говорила, взгляд её упал на вставленную в рамку чёрно-белую фотографию над рабочим столом Кёрли. Её покрывал толстый слой пыли, но Флинн всё же различила на ней черты юной девушки. Охваченная любопытством, она встала и рукавом стёрла пыль. В правом углу выцветшими чернилами была сделана подпись: «Твоя Йетти».

Флинн застыла от ужаса. Опять это имя!

– Касим, ты только взгляни! – прошептала она.

Освещение в вагоне давно переключили на ночное. При свете матовых зелёных лампочек склонившийся к фотографии Касим с его синими светящимися волосами казался джинном из бутылки. Стекло отразило его изучающий взгляд.

– Йетти Флорет, – прочёл Касим и с удивлённым лицом констатировал: – Она выглядит как молодой вариант мадам Флорет. – Никто из них не мог этого объяснить. Секунду спустя Касим сказал то, что было намного реальнее и страшнее: – Йетти так Йетти, но если мы не поторопимся, ты пропустишь дуэль Фёдора.

Флинн чуть не выронила закопчённый сапог. Она совершенно забыла про дуэль Фёдора! Всё слишком перепуталось у неё в голове. Сейчас там была только тоска от услышанного голоса Йонте и ужас от его пепельно-серого билета. Её охватило ощущение, что её кто-то запер в слишком тесном для всех её переживаний вагоне.

Она молча сунула руку в карман брюк, чтобы достать письмо матери: вдруг там найдётся какая-то подсказка, в которой она сейчас так нуждалась. Но вместо мягких краёв письма или обугленных – билета её пальцы наткнулись на что-то прохладное, металлическое. Упнар. Флинн положила его на рабочий стол Кёрли – между какими-то инструментами не больше крабьей клешни и пакетиками «Стирального порошка Генриетты с наилучшим запахом». Упнар переливался ярче всех мыльных пузырей, поднимающихся из пакетиков. Эта штуковина позволила ей услышать Йонте. И это при том, что в поезде он был всего лишь воспоминанием.

Рядом с ней Касим взвизгнул, как девчонка:

– Ты что, не выбросила эту фиговину?!

Подняв голову, Флинн взглянула на него.

Касим откашлялся.

– Я хочу сказать, – начал он нормальным голосом, – что Пегс вряд ли обрадуется.

Флинн его не слушала.

– Билетам павлинов-фантомов уже много лет, – наморщив лоб, бормотала она. – Много лет – это долгое время. Время! – Её глаза округлились: её словно окатило холодным душем, когда к ней пришло осознание. – Касим, в этом всё и дело!

Касим скептически разглядывал упнар.

– Я вижу, что всё дело в нём, – пробурчал он.

Хлопнув ладонью по столу, Флинн покачала головой.

– И почему мы сразу этого не заметили?! – воскликнула она. Какими же слепыми они были в последние часы! – Время, Касим! Время! Всё дело в нём! – Отгоняя закрывающие ей обзор мыльные пузыри, она указала на упнар. – Стуре – приятель Гарабины. А она исследует – что?

– Время, ясное дело. Но… – Касим сощурил глаза, словно так лучше видел ситуацию, и осторожно постучал пальцем по упнару. – Ох! – вырвалось у него. – Ты хочешь сказать… ты с этой штукой в ухе слышала прошлое?!

Флинн кивнула. Впервые за две недели она увидела, как Касим побледнел. Эта бледность резко выделялась на фоне его светящихся зелёно-синих волос.

– Но и Гарабина, и Стуре занимаются этим не просто так, – возразил он. – Они ведут исследования для…