Тайна пропавшего ученика

– Боже ж мой. – Гарабина скорчила гримасу, словно в лице Флинн и Касима перед ней стояли два самых больших недоумка во всей школе. – Вы что, вообще ничего не соображаете? Я сама предложила мадам Флорет проводить исследования, я сама хотела создать магическую технологию, я сама хочу открутить время назад. Мадам Флорет, – она пренебрежительно махнула рукой, – только средство для достижения цели. Она нуждалась в ком-то, кто даст ей надежду, и ради этого была готова предоставлять мне всё, что я хотела: деньги, время, запрещённые записи и разрешение работать здесь, наверху. Без меня у неё не было бы шансов вернуть сестру.

Её слова отдались в ушах Флинн перестуком колёс. Теперь она поняла, где Гарабина пропадала каждую ночь: она занималась исследованиями здесь, на крыше. И мадам Флорет не только ей это позволяла, но ещё и прямо-таки благодарила за это.

– Я же тебе говорил, – шепнул Касим, – что ханки те ещё симпатяги.

В душе Флинн росла ярость.

– Я не понимаю, – сказала она. – Для чего это всё? Зачем ты занимаешься исследованиями, если тебе плевать на мадам Флорет?

Гарабина подняла руку, словно собиралась пригладить волосы, как она делала всегда, когда была довольна собой.

– Зачем? – повторила она. – А почему бы и нет? Вопрос «зачем» мы в науке себе не задаём. Здесь речь не о сомнениях и размышлениях, а о том, чтобы прыгнуть быстрее, выше, дальше. Кто ищет предлог, тот найдёт тысячу оснований, чтобы ничего не делать. – Увидев по лицу Флинн, что та ничего не понимает, она гневно воскликнула: – У меня есть все данные для того, чтобы однажды изменить мир! Какой мне смысл изучать правила поведения за столом или обсуждать с Даниэлем, как писать письма?

– Ну, – шагнув к ней, сказал Касим, – может, для тебя есть смысл в чувстве ответственности. Если уж ты такой гений, каким представляешься, то и ответственность на тебе большая.

Флинн ошарашенно взглянула на Касима. Она ещё ни разу не слышала от него таких взрослых речей.

– Ответственность на мне, – произнёс чей-то холодный голос у неё за спиной.

От ужаса Флинн словно током пронзило, она не могла двинуться с места. Рядом с ней застыл Касим.

– Заканчивайте настройку, – велела мадам Флорет Гарабине, – пока расположение звёзд благоприятствует. – Голос у неё дрожал, но в нём слышалось предвкушение близкого триумфа.

Гарабина не медля принялась крутить рукоятки телескопа, направляя его на звёзды.

Звёзды. Флинн внезапно поняла, почему её предупредили именно созвездия в вагоне «Героизм» и почему устройство Стуре, которое он создавал под теми же созвездиями, позволило ей услышать прошлое. Вернуть прошлое можно только при помощи звёзд!

И в данную минуту звёзды, похоже, этому благоприятствовали…

– Не будь дурой, Гарабина, – сказала Флинн, спиной ощущая присутствие мадам Флорет. – Как же ты достигнешь большого будущего, когда у тебя будущего вообще не будет? Двадцать пять лет назад ты ещё даже не родилась.

Гарабина не обращала на неё никакого внимания.

Флинн зажмурилась, почувствовав жжение в глазах. Все они исчезнут с лица земли, словно никогда и не существовали, – и всё только потому, что она, как всегда, не сумела найти нужные слова.

– Ладно! – крикнула она, закипая от злости. – Пусть! Никто не может тебе запретить уничтожить саму себя. Но как ты можешь присваивать себе право жертвовать другими?

К её огромному потрясению, Гарабина остановилась. Её суровый взгляд скользнул мимо Флинн к мадам Флорет.

– Жертвовать? – спросила она.

– Ну, давайте же скорее! – нервно выкрикнула мадам Флорет.

Гарабина не реагировала. Посреди скал и безлиственных лесов, на крыше покачивающегося под их ногами поезда, под бесчисленными звёздами над их головами наступила поразительная минута тишины. От Гарабины требовалось принять решение, и она это знала.

– Что значит «жертвовать»? – ещё раз спросила она, глядя мимо Флинн на мадам Флорет. – Вы что, его для этого сюда привели?

Тысячи иголок вонзились во Флинн с головы до ног, её затрясло. Она догадалась, о ком говорит Гарабина…

Рядом с ней, обернувшись, испуганно охнул Касим. Наконец и Флинн нашла в себе силы повернуться.

Мадам Флорет вцепилась Фёдору в затылок, пальцы её напоминали тиски. К его виску она прижимала магический бумеранг Даниэля. Флинн видела, как острое дерево врезалось в кожу.

Во рту у неё так пересохло, что было больно, когда она сказала:

– Отпустите его! Немедленно!

Фёдор! Она так надеялась, что он не побежит по крышам! Она так надеялась, что всё будет хорошо.

– Ну, давайте, Гарабина, скоро там? – Кожаные защитные очки мадам Флорет с огромными выпуклыми стёклами плотно сидели у неё на носу, словно таким образом она намеревалась исключить любые сомнения: никаких взглядов в сторону. В толстых стёклах так чётко отражалось ночноенебо, что, должно быть, она видела только его.

Здесь, в ночи, намного более свирепой и реальной, чем жизнь в поезде, впервые в жизни с лица Гарабины постепенно сошло надменное выражение. Она громко сказала: