Тайна родимых пятен или невероятные приключения Тишки Бедового и его друзей

Природная смекалка помогла Кузьме сориентироваться в непростой ситуации. Сообразив по широко расставленным ногам и напряжённому лицу дочери, что бежать за повитухой уже поздно, сам принял роды. Тёплой воды в кузне хватало. Найдя кое-какое чистое тряпьё, взяв самый острый нож, принялся лихорадочно отрезать пуповину вылезшему на белый свет дитю. Ребёнок оказался крупным, крикливым и резвым: так часто семенил ножками, что не давал деду полноценно работать. При этом довольно точно попадал пяткой в нос, выбивая у деда мокроту из глаз и носа. От крика новорождённого у Кузьмы звенело в ушах.

Обессиленная, с мокрыми счастливыми глазами, Палашка пыталась придерживать разгулявшегося сынка. И, когда пуповина поддалась, как благодарность деду за старания, родившийся Тишка омочил солидной струёй лохматую голову Кузьмы. Сделал это старательно и основательно, не пропустив ничего, даже бороду.

Вскоре, обильно подмоченный дед, довольный благополучным исходом, бережно передал ретивого сыночка счастливой мамаше.

Вот так, довольно неординарно и где-то даже неожиданно появился Тишка Бедовый. Незадача Тишкиного рождения, отразившаяся на всей его последующей жизни, в том и состояла: все рождались, как положено – в роддоме и от отцов, которым не в чём было сомневаться. А вот Тишка…

Очередная ухабина подкинула парня, и он открыл глаза. Лежавший в ногах отрок слегка засуетился, умостился удобнее и засопел дальше. Возница привычно стеганул лошадь и вновь задремал.

Телега продолжала свой путь.

Перед Тишкиным взором раскинулось бескрайнее лазурное небо с медленно плывущими громадами облаков. Из-за них озорно просеивались лучи солнца и слепили глаза. Словно купаясь в лучистом мареве, неторопливо плыл над полем журавель. Мелькали стайки вездесущих ласточек. Где-то в роще отсчитывала неумолимое время кукушка.

На фоне сельской идиллии, в Тишкиной голове проплывали картины последнего года жизни перед бегством из родной деревни. Именно бегством, а не уходом, вместе со своим преданным дружком, Филькой Доумкиным…

Глава 1. Проделки дружков.

После неординарного рождения, Тишка в том же духе подрастал: ходить и говорить начал одновременно в момент очередного прибытия изрядно утомлённого “горячительным” деда Кузьмы. В этот раз Палашка не смогла справиться с раздобревшим телом отца и позвала на помощь мужа. Пока Петро протирал глаза, его опередил маленький Тишка.

Услышав крики матери, он решительно вылез из кроватки и шустро преодолел все препятствия на пути к дедовому телу: громоздкие двери, неудобные ступеньки и неровную дорожку к калитке. Увидев сына, делающего первые шаги, Палашка прослезилась и собралась взять малыша на руки. Тот же, проигнорировав порыв матери, доковылял к растянувшемуся телу и звонко прокричал, подражая маманьке:

– Какой же Вы, отче, хилый стали! – и резво забарабанил кулачками по спине деда.

Подошедший затем Петро и растроганная Палашка долго умилялись сыночком. А протрезвевший от шумного приёма Кузьма самостоятельно встал на ноги и никак не мог сообразить, где он находится и что за малыш дёргает за штанину. Мальчик же весело выкрикивал слова, заимствованные у бабы Александры:

– Очухался, окаянный! Когда ж ты выпьешь свою бочку?

Забыв про пьяного Кузьму, который, опершись на плетень, что-то ему, плетню, выговаривал, счастливые родители вместе с Тишкой отправились досматривать свои сны.

С Филей подружились, как только Тишка окреп на ногах и мог уже заглядывать в заборные щели. Будущий дружок жил неподалёку, был старше и слыл недотёпой, вследствие странностей в поведении. Он мог часами наблюдать за муравьиной кучей, плакать по зарезанной курице и поломанному стулу, убиваться по сгнившей от старости яблоньке… – в общем, трогательно любил всё обиженное, живое и неживое. Но ещё больше выделялся своими тупиковыми суждениями и вопросами.

– Кто много спит – тот богато живёт! – доказывал как-то поутру Филька своей маме, протирая кулачком сонные глаза. – Посмотри: дядька Анисим, колхозный кладовщик, завсегда днём спит на ступеньках кладовки. Однако в магазин ездит на “Жигулях”, и дом под железной крышей! А ты встаёшь рано, поспать не даёшь… и крыша у нас течёт…

– Да помолчи-ка ты, непутёвый! – озиралась по сторонам мать Фили, сухонькая, всегда перепуганная, Ксения. – Опять за своё взялся! Не нашего то ума дело… что кладовка пустая.

– А у колхозного сторожа, дядьки Митрия, кирпичная куча на огороде за ночь знаешь, как вырастает! А он ведь тоже спит…

Не зная, что ответить любознательному сыну, Ксения давала ему подзатыльник и отправляла учить уроки.

Филька рос невзрачным, выглядел маленьким для своих лет, из-за чего (как и за странности) часто бывал бит сверстниками и не только ими. Ко всему добавлялось рождение мальчика с заметным косоглазием и без явного наличия отца! Что вызывало дополнительные насмешки и откровенные издевательства.

Впрочем, в деревне догадывались, кто причастен к появлению на свет этого дитяти “не в себе”. На что указывала низкорослая комплекция мальчика и хитроватые карие глазки.