Тайна родной крови

– Нет, Шустов, со слухом у Татьяны Семеновны все в порядке. А дверь в квартиру вы прикрыть забыли. Так откуда такая уверенность, что к похищению вашей жены имеет отношение бывший одноклассник Николай Кащеев?

– Какая теперь разница! Как выяснилось…

– Шустов!

– Ну, хорошо! Я ему должен денег. Сто тысяч долларов. Я все проиграл в ту ночь. Так получилось! Кащеев всегда мне в долг давал, потому что мне везло. Я осторожно играю. А тут! Эта женщина, Алла Эдуардовна! Как черт под руку! Чувствовал, что не нужно, но она… Сам не понял, как все отдал!

– Алла Эдуардовна Бойко – профессионал в таких делах, Шустов, за что и любят ее владельцы игорных заведений, – усмехнулся Борин: этого мерзавца, гулявшего от беременной жены, ему жалко не было.

– Так она – подстава? Я так и думал! А можно вопрос? Откуда вы знаете про Аллу?

– Бойко и владелец клуба задержаны и находятся под следствием. Вам больше негде будет проигрывать чужие деньги, Шустов, – не без удовольствия ответил Борин.

– А как же я… – невольно вырвалось у Сергея.

– Как отыгрываться будете? Заработать придется, видимо! Эти сто тысяч вам дал Кащеев?

– Да. Я, когда понял, что в той машине Катя, сразу подумал – его рук дело! Он специально ее увез у меня на глазах, чтоб подстегнуть. Поэтому на него и наехал… но Колька натурально испугался за Катюху. Я потом поостыл, понял, что он не смог бы ее. Моя жена ему нравилась, он не скрывал этого, но и не лез к ней! Понимаете? А что, вы думаете, он мог?

– А вам бы этого хотелось?

– Что вы ко мне все время цепляетесь?! Я пострадавшая сторона! Это мою жену похитили! – совсем разнервничался тот.

– Мы все будем проверять, Шустов. Подпишите протокол. На каждой странице, – добавил Борин, глядя на его бисерно-мелкую подпись. – Давайте пропуск.

– До свидания, – буркнул «потерпевший», прощаясь.

– Чухонец! – вырвалось у следователя любимое ругательство его бабушки, как только за Шустовым закрылась дверь.

Борин сложил снимки в папку, навел на столе порядок и набрал номер квартиры Бражниковых.

– Вера Михайловна, Борин беспокоит. Не возражаете, я к вам сейчас зайду? Да, есть кое-что.

– Артем, я уехал к Бражниковым, – сказал он своему помощнику Артему Кораблеву. – Найди Елену Алексеевну Красавину, она преподавала русский язык в школе, где училась Катерина Шторм, примерно до две тысячи третьего года. Договорись с ней о встрече на завтра, на утро. Как ей удобно – у нее или здесь. Она должна помнить мать Катерины в то время, как та приехала из Москвы.

– Хорошо, Леонид Иванович.

Борин встал, подошел к сейфу, закрыл его. Надел куртку, похлопал себя по карманам, на ощупь проверяя их содержимое, и, кивнув Кораблеву, вышел из кабинета.

Глава 21

Зося Адамовна спала этой ночью беспокойно, снился внук, тревожно было за него, словно уже случилось что-то непоправимое.

Первый год после переезда в Польшу, пока он работал водителем, Алекс навещал ее в пансионате часто, вызывая зависть у постояльцев и улыбки персонала. Он всегда привозил подарки, все видели, что ездит внук к ней не по долгу, а потому что скучает. Но его ласковый взгляд и веселый голос не могли ее обмануть. Он не был счастлив, ее мальчик, и Зося Адамовна это чувствовала.

Через год Саша вдруг заявил, что завербовался в иностранный легион. «Не мое это, бабуль, холуем хозяйским быть», – говорил он ей. Встревожилась она – опять рискует. Вот и брат ее Виктор, отец Казимира, таким был.

…После смерти бабушки Зося с братом решили вернуться в Москву: жизнь в деревне была для обоих чуждой, не хватало шума улиц и столичных друзей. Заколотив досками бабушкину избу и закрыв на все замки дачный дом, они собрали вещи и пешком отправились к железнодорожной станции. Позже они узнали, что дача им больше не принадлежит.

Со дня возвращения с фронта Виктор почти не разговаривал с ней, впрочем, напившись, он не смог связать и пары слов. На поминках бабушки он выпил водки из оставленной ею бутыли и с тех пор даже не прикасался к спиртному. Он стал посматривать на Зосю с интересом, точно впервые с того дня, как вернулся, заметив ее рядом. Брат был красив как бог, считала Зося, злясь на деревенских девок и молодых вдов, не спускавших с него глаз. Успокоилась только тогда, когда они сели в поезд.