Тайна родной крови

В московской квартире их ждало уплотнение – в одну из принадлежавших им ранее комнат вселили инженера из Ленинграда, Макарского Григория Львовича. Он и устроил Виктора к себе на завод. То ли время тогда такое было, то ли люди проще, но жили они в коммуналке одной семьей, толково распределив между всеми обязанности по дому. Комнаты на замки не запирали. Зося с Лилей убирались во всей квартире, ее мама готовила на всех обеды и ужины, Виктор и Григорий Львович отдавали зарплату ей, оставляя себе немного на расходы. Зося первая заметила, что не всегда к их с Лилей возвращению из школы бывает убрана, обычно аккуратно с утра застеленная постель Чары Давидовны. Будучи не такой наивной, как подруга, она сразу же определила причину. «Дура, Лилька, у них любовь, не видишь? – смеялась она, когда та начинала на нее злиться. – Тебе что, папочка не нужен? А мне дядя Гриша очень даже нравится!» Лиля отворачивалась, чтобы скрыть слезы, но Зося обнимала ее и уговаривала не противиться счастью мамы – Чара Давидовна хорошела день ото дня, готовила разносолы и, наконец, стала носить яркую одежду. Лиля сдалась лишь после того, как влюбленные расписались в ЗАГСе. В их налаженный быт это событие привнесло только одно изменение – молодожены стали ночевать вместе в комнате Макарского.

Григорий Львович никогда не пил, именно поэтому тот день, когда они с Лилей нашли его мертвецки пьяным за кухонным столом, запомнился Зосе надолго. Они кое-как перетащили его в кровать, убрали опустошенную им наполовину бутыль какой-то мутной жидкости в самый низ буфета, вытерли стол и сели обедать. Вечером, протрезвевший уже Макарский, объяснил всем домашним причину такого своего срыва. Оказалось, что он встретил здесь, в Москве, человека, из-за которого в блокадном Ленинграде умерли его жена и дочь. «А теперь он – известный коллекционер! Представляете, Савушкин таскал со склада, которым заведовал, продукты. Его жена, плохонькая актриса «Ленфильма», вздорная и злая бабенка, меняла их на старинные украшения, бессовестно обирая несчастных голодных блокадников! Они были нашими соседями по коммуналке. Я воевал на фронте, а когда вернулся, жену и дочку уже отвезли на Охту. Там у нас хоронили умерших той зимой. Мне сказали, они умерли от голода – у жены украли карточки. Они умирали, а за стеной этот «коллекционер» подсчитывал барыши, полученные за ворованный хлеб!» – плакал он, не стесняясь своих слез.

Зося помнила, как у ее брата Виктора тогда сжались кулаки и напряженно застыл ненавидящий взгляд. Она же, Лиля и Чара Давидовна, слушая исповедь Макарского, рыдали в голос.

Через несколько лет Григорию Львовичу дали отдельную квартиру, и они с Лилей и Чарой Давидовной уехали. Зося с Виктором остались одни.

Вскоре Виктор принес домой первый сверток с краденым добром. Зося ненароком заметила, как он что-то прячет в бывшей комнате Лили. Дождавшись, пока брат заснет, она шмыгнула туда. Такой красоты она не видела никогда! Зося примеряла уже второе ожерелье, когда в комнату тихо вошел Виктор.

С тех пор, где и как хранить награбленное, стало ее заботой.

Она знала, почему Виктор не женится. И сама отказала многим ухажерам. Наверное, их считали странными – брата и сестру, не желающих жить как все. Они никого не приглашали в дом. Даже к Лиле Зося всегда ездила сама. Учеба в педагогическом институте давалась подругам легко, но Лиля уже с первого курса встречалась с будущим своим мужем Марком Лейбсоном, интерном первой городской клинической больницы Пирогова. Марк, потомственный врач в нескольких поколениях, должен был занять место на кафедре отца, но неожиданно для всех заявил, что едет в сельскую глубинку лечить простых крестьян. Лиля, любившая его преданно, дала согласие ехать за ним.

В те дни вся страна погрузилась в траур – умер Сталин. Но за столом в их большой коммунальной квартире собрались те, кто об этом событии не вымолвил ни слова. Путем сложного обмена объединившее их жилище было разделено – Хмелевские переезжали в соседний дом в отдельную двушку, Чаре Давидовне с мужем выменяли квартиру ближе к центру, а Лиля и Марк Лейбсоны готовились к отъезду в Куйбышевскую область в село Дарьевка.

Спустя два года у Виктора родился сын. Он привез его в своей машине, положил спящего малыша перед Зосей и произнес: «Будем воспитывать вместе». Женщину, родившую мальчика, Зося никогда не видела, на расспросы Виктор не отвечал. Он просто показал ей свидетельство о рождении Казимира Викторовича Хмелевского, выданное сельсоветом деревушки в Тверской области. В графе «Мать» стояло имя Зоси, в графе «Отец» – прочерк. Для соседей и просто любопытствующих Казимир был усыновленным Зосей ребенком-сиротой.