Тайна родной крови

– Папа, давай поговорим, – Михаэль присел на стул возле кровати и дотронулся до его руки. – Ты все время думаешь только о ней, я же вижу. Понимаю, что ты хочешь встретиться с Катей, но она не может пока приехать, а в твоем нынешнем состоянии о поездке в Россию даже думать нельзя. Прими это как данность.

– Я понимаю… А если не успею? Миша, я могу и не успеть встретиться с ней!

– Прости, но это – глупость. У тебя лишь обострение болезни, а ты себя хоронишь. Ты который день разговариваешь с Катей по скайпу, у тебя на ноутбуке уже целая папка ее фотографий. Наберись терпения.

– Хорошо. Ты о ней собирался со мной поговорить?

– Нет, папа. Сейчас речь пойдет об отношениях Анки с нашим бывшим водителем.

– О каких отношениях? – Казимир встал с кровати и пересел в кресло.

– Я раньше не говорил тебе, не хотел расстраивать. Последний год Анка жила с ним в квартире Каролины. И, вполне вероятно, беременна была от него!

– Боже мой! Только не это! – заметно разволновался Казимир.

– Я, правда, не понял, почему она посчитала, что у него долги, и в квартиру вломился кто-то, связанный с ним. Она не вовремя вернулась, что-то забыла, а в прихожей обнаружила человека.

– Мужчину?

– Не успела понять, практически сразу получив удар по голове.

– Тебя что-то смущает в этой ситуации?

– Да. Я сначала был уверен, что вор, или кто он там, действительно приходил из-за каких-то его долгов. Но сейчас, когда практически через день после этого убили Анку, сомневаюсь. Вдруг он приходил, чтобы убить ее?

– Нет! Не может быть! – заметно побледнел Хмелевский.

– Папа?.. – Михаэль растерялся, увидев реакцию отца. – С тобой все в порядке?

– Прости, Миша…

– Ему тогда могли помешать, или он был уверен, что достаточно сильно ударил, не важно. Ты понимаешь, к чему я веду? Сбить ее машиной мог и он сам, чтобы довести дело до конца! Или кто-то по его поручению – из полиции сообщили, якобы в это время его в стране не было. А причина? Например, узнал о беременности Анки.

– Все, что ты говоришь, Миша, ужасно!

– Согласен. Но это мои предположения, не стоит так близко принимать их к сердцу, папа! Ты зря так разволновался! – Михаэль с тревогой смотрел на расстроенного отца.

– Ты не все знаешь. Мы с бабушкой не успели тебе рассказать…

– Что именно? – насторожился Михаэль.

– Ты знаешь фамилию бабушки Зоси?

– Хмелевская. Разве нет?

– Да. Но по мужу она – Злотая. Алекс Злотый, Саша, как она его называет, ее внук и ваш с Анкой брат, Миша. Это она попросила взять его на работу водителем, когда они приехали в Польшу.

– Папа, а он знает, что он наш родственник? Ты понимаешь, если так…

– Нет-нет! Бабушка очень просила меня не говорить ему!

– Почему???

– Причину ты знаешь… пришлось бы ей рассказывать все о Хмелевских. В том числе и то, за что были осуждены она, его бабушка, и ее брат.

– Но, теперь не имеет смысла… тем более, что… папа, но тогда Анка, беременность… как же так???

– Да-да… Миша, я попрошу тебя ничего не рассказывать бабушке про связь Анки с Сашей. По крайней мере, пока она полностью не поправится.

– Хорошо, папа. Но он должен знать, что мы его родственники!

– Но, насколько я понял, его в стране нет? Мы с бабушкой как-то в последнее время о нем не говорили.

– Он в России. Вопрос о его аресте решен… его подозревают в убийстве Анки…

– Я не верю, Миша, не верю.

– В любом случае, нам остается только ждать. Ты отдыхай. Мне нужно будет утром уехать в Краков, ты не против?

– Неужели у тебя там девушка, Миша?

– Да, папа. На этот раз все серьезно.

– Ну-ну, посмотрим, – улыбнулся Казимир, вспомнив разом еще как минимум три подобных заявления сына.

Глава 39

Ника знала про эту калитку давно, еще с той поры, когда жила в усадьбе Хмелевских. Заброшенный участок сада, скорее кусок леса, был огорожен простым деревянным забором высотой в человеческий рост. Забор не красился, наверное, со времен его постройки, местами напоминая о былом цвете остатками голубой краски. Сколоченные из досок ворота были чуть приоткрыты, она протиснулась в это «чуть», усмехаясь внутренне своему любопытству. Долго шла по еле заметной в траве дорожке, раздвигая кусты и гадая, что же увидит впереди. «Домик, избушка на курьих ножках, – подумалось ей тогда. – И Баба-яга на пороге». Ни ножек, ни старой ведьмы у дома не было, но это была настоящая изба-пятистенок с крыльцом и резными ставнями на окнах, со скамейкой у завалинки и кирпичной трубой на крыше.

«Скажите, какие мы сентиментальные», – усмехнулась она тогда, поднимаясь по крепкому еще крыльцу и толкая незапертую дверь. Пахло затхлостью и сырым деревом. Ника поморщилась, но все ж зашла в сени, нащупала дверную ручку, потянула на себя и открыла массивную дверь. И усмехнулась еще раз – обстановка русской избы была ей знакома с детства, с того маленького кусочка безмятежного ее детства, когда еще была жива бабушка.