Тайна рубинового креста

И надо же было ему подойти к дому с подковой в тот самый момент, когда из него опять вышла суеверная женщина. Да еще крутя в руке пустое ведро!..

Женщина увидала его, и:

– Ах!

Выронила красивую, туго набитую сумку прямо в лужу!..

Вот и верь после этого в приметы!

Оглядываясь на заругавшихся у ворот мужчину и женщину, Стас дошел до колодца, набрал воды. Придя домой, он поставил полное ведро у маминых ног, с чувством выполненного долга, плюхнулся на кровать и стал отыскивать в тетради место, на котором прервал чтение…

2 …Крисп весь обратился в слух, боясь упустить хотя бы одно слово

…Марцелл сделал несколько шагов и остановился у разделявшего его с сыном, поставленного на бок родительского ложа. Судя по легкому позвякиванию золотого перстня по дереву и сдавленным стонам, Крисп понял, что он, плача, гладит его.

Дыхание отца становилось все тяжелее, громче, и он наконец дал волю своим чувствам, чего не мог позволить себе на людях. Так река прорывает плотину… туча, нависшая над городом, рождает грозу…

Первый раз в жизни Крисп слышал, как плачет отец. Он уже не гладил – колотил кулаками мебель и, захлебываясь рыданиями, повторял:

– Как ты могла? Как ты могла?.. Но ты не виновата! Это – все он… Он!! Ты попалась в его сети! Я долго терпел… Но теперь у меня наконец появилась возможность отомстить! И я – отомщу!..

Крисп слушал и тоже беззвучно плакал. Сердце его разрывалось. Отец проклинал то, что было ему дороже всего на свете, даже самой жизни! Он вдруг вспомнил, как мама впервые привела его к отцу Нектарию, как тот крестил его, рассказав о Христе… Когда отец бывал в отъездах, они по воскресеньям ходили на службу, а если был дома, мама умоляла его не выдать их… Несколько раз имя Господне уже готово было сорваться с его уст, но мама бдительно зажимала ему рот или успевала предупредить знаком. Потом она заверяла, что отец обязательно, по их молитвам, сам придет ко Христу, а пока нужно терпеть и молчать, чтобы по неведению, преждевременным гневом он не погубил всего. Однако время шло, не стало мамы, а отец по-прежнему не признавал Христа…

Но не может ведь так продолжаться вечно! Что, если с отцом что-то случится, и он так и умрет язычником, навеки погубив свою душу?..

«Господи! – взмолился Крисп. – Ведь он же хороший, добрый, помоги ему!»

Он уже готов был выскочить из угла, подбежать к отцу и успокоить его, сказав правду о Христе, отце Нектарии, маме, за которую нужно теперь только радоваться!..

Но в этот момент за дверью снова раздались грубые солдатские шаги. А после этого он услышал то, что заставило его позабыть о своем намерении.

Сначала на потолке, словно зарницы – предвестницы молний – заиграли сполохи от внесенного управляющим фонаря. Потом отец уже уверенным, только чуть тише обычного, голосом сказал:

– То, что ты услышишь сейчас, не должен знать больше никто. Это – государственная тайна, за разглашение которой одно наказание…

– Смерть?

– Да! Но я вынужден открыть ее тебе, чтобы ты смог в точности выполнить мое указание. Здесь… – Крисп услышал, как отец похлопал ладонью по своей кожаной дорожной сумке, – находится императорский эдикт, который я должен развезти по провинциям. Содержание его в деталях мне неизвестно, но я знаю, что, согласно ему, скоро начнется уничтожение всех, кто откажется принести жертву гению императора.

– В первую очередь христиан, которые не станут поклоняться никому, кроме их Бога?

– Именно!

Крисп весь обратился в слух, боясь упустить хотя бы одно слово.

– Так вот, – повысил голос отец. – Ты должен сделать все, чтобы мой заклятый враг… этот Нектарий, не избежал пыток – самых страшных пыток, Скавр, и казни! Запомни: где бы он ни был, куда бы ни ускользнул, твоя задача – найти и выдать его властям!

– Будь спокоен, Марцелл! Скажи только, когда состоится жертвоприношение? – деловито осведомился управляющий.

– Не могу. Этот день известен лишь императору и самым близким из его окружения.

– С одной стороны, это не удобно для меня, а с другой – хорошо: Нектарий ведь тоже не знает его! – вслух рассудил управляющий. – А какие будут указания по хозяйству?

– Никаких! – отрезал Марцелл. – Меня сейчас волнует только Нектарий и мой сын, которого, кстати, я забираю с собой!

– Криспа? Ты не доверяешь мне?!

– Что ты, Скавр! Разве тогда я открыл бы тебе государственную тайну?

– Но зачем ты увозишь сына?

– А это уже моя личная тайна… Я подозреваю, что он – тоже христианин!

Услышав это, мальчик вздрогнул как от удара. Но нет, он не ослышался – отец продолжал:

– После смерти жены он стал для меня самым дорогим, что только есть в жизни, дороже самой жизни! И я боюсь, что он последует примеру Аврелии. Ведь он упрям и доверчив, как мать! Я решил взять его, с одной стороны, чтобы спасти от смерти, а с другой – надеясь образумить и напугать видом пыток на обратном пути! А теперь идем. Пришли-ка его ко мне, чтобы я велел ему собираться в дорогу!

Блики уже не зарницами – грозными молниями заметались по потолку вслед за отцом и Скавром и удалялись, вновь уступая место тьме.