Тайна рубинового креста

– Я просто вспоминаю, как наш раб при переезде в новый дом отбил полголовы у родового Юпитера и думаю, как же он, «бог», мог допустить такое бесчестие?

Горячась, Марцелл стал говорить о своих богах, ссылаясь на авторитеты всех времен и народов, начиная с Гомера и кончая нынешним императором, однако вскоре потерял нить мысли и махнул рукой:

– Фу ты, совсем запутал меня! О чем мы с тобой говорили?

– Об орлоносцах! – с готовностью подсказал Крисп.

– Нет, раньше!

– Об этом, как его… имма-гинарии!

– Еще раньше!

– О… вчерашнем дне!

– Вот-вот! – обрадовался отец. – Я и говорю, что без уважения к богам ты совсем отбился от рук! Где ты был, к примеру, вчера, что ни я, ни Скавр не могли сразу найти тебя?

Как назло, хотя уже окончательно рассвело, на всей дороге, насколько хватало сил у взгляда, не было ни всадников, ни легионеров, ни даже захудалой повозки…

Крисп мог теперь только солгать в ответ. Но он вдруг вспомнил слова Нектария и не захотел усыновляться сатане. Он покорно склонил голову и прошептал:

– Сначала я был в нашем старом доме, когда вы разговаривали в нем со Скавром…

– Как! – ошеломленно уставился на него Марцелл. – И ты… слышал все?!

– Да, отец…

– А потом?

– Потом… побежал к отцу Нектарию.

– Что-о-о?! И ты…

– Да, я предупредил наших об эдикте Деция… И даже предложил выкрасть его или хотя бы узнать дату!

– И ты не боишься признаться мне в этом?!

– Но ведь ты сам учил меня говорить правду!

– Д-да… – выдавил из себя Марцелл, хотя весь его вид говорил, нет – кричал: «Но не всегда же, и не в такой степени!»

«До чего же они разные – мой отец и отец Нектарий, даже когда речь идет об одном и том же!» – поразился Крисп.

Марцелл вздрогнул, потянулся к дорожной сумке, но Крисп остановил его:

– Не беспокойся, там все на месте! Отец Нектарий запретил мне делать это…

Марцелл словно бы колебался: поверить сыну или же убедиться в сохранности императорских эдиктов, среди которых было немало других, в том числе особо секретных… Он долго молчал, и Крисп не торопил его. Он понимал, как трудно сейчас отцу.

После того как все было рассказано, он почувствовал вдруг такую легкость, что, казалось, птицей мог взмыть над повозкой. Но вслед за этим, словно испугавшись, как бы он и впрямь не сделал этого, события минувшего дня всей тяжестью навалились на его ресницы. И когда отец, очнувшись, тихо спросил:

– Но почему?!

Ответа не последовало – Крисп уже спал…

5 Потом буквы стали сливаться…

Уснул и Стас. Он даже сам не понял, в какой момент это случилось.

Сначала буквы, выделенные аккуратным, похожим на учительский, почерком, начали рябить и менять очертания.

«Б» – римскими легионерами понесли на себе колья для частокола вокруг лагеря… «А» – щитами болтались за спинами уставших воинов… «К» – в имени римского мальчика замахивалась бичом на четверку коней… А бесконечно долгое слово «последовало» – на трех выточенных из бревен колесах прокатилось тяжелым, неповоротливым тараном…

Потом буквы стали сливаться в шеренги строк, шеренги – в когорту страницы… И вошедший маме осталось лишь поднять упавшую на пол тетрадь, укрыть Стаса одеялом и выключить свет.

6 – Васька, куда? Стой, оглашенный! Сто-ой!

– Да что же вы, ироды, делаете?

– И так закрыли, родимую, так и еще совсем порушить решили?

– Креста на вас нет!

– А зачем он нам? Посторонись, мамаша! Люди в космос вовсю летают, а ты до сих пор – крест… крест… Кстати, Иван Петрович, с крестом-то что делать будем?

– Как что? Зацепи его тросом, и – трактором!

– Трактором я могу, а на купол найди кого помоложе лезть. Вон – хотя б Капитона!

– Эй, Капито-о-он, иди-ка сюда!

– Ну чего еще?

– Кончай иконы рубить! Давай, лезь на купол!

– Сам лезь! Не видишь, я руку поранил?

– Еще не хватало, чтоб председатель колхоза пятками перед вами сверкал! Ну что, ни одного смелого, что ли, во всей Покровке нет?

– Есть, дядя Вань, есть!

– Васька, куда? Стой, оглашенный! Сто-ой!..

Скрипнула входная дверь, в палату пахнуло свежим ночным воздухом, и в полной темноте послышались чьи-то осторожные шаги.

– Кто здесь?

– Это я, отец Тихон, Валентина!

– А почему свет не включаешь?

– Вас не хотела будить. И потом, я ведь тут каждую вещь на ощупь знаю! Сейчас только таблетки возьму…

– Что шмыгаешь носом – маме?

– Нет, теперь уже мне! Маме больше никакие лекарства не помогут…

– Что… Пелагея Васильевна… Бабушка Поля – умерла?!

– Нет! Но… «Скорая» только что приезжала, и просили – больше не вызывать. Сказали, чтобы я дала умереть ей спокойно. А как это – спокойно, если она всё время священника из города просит привезти, а тот, как нарочно, в отъезде… Не могу больше смотреть на ее муки. Ну, я пошла!..

– Погоди… постой! А я тут зачем?

– Так вам ведь нельзя!

– Ну, это еще как сказать? Ты мне только…подняться помоги, а там уже Сам Бог нам поможет!

– Но, отец Тихон… отец Тихон!! Отец Тихон!!!

– Вот видишь, и встали… и идем!

– Вам не плохо? Не больно?