Тайна русского путешественника

— Я не имею к этому никакого отношения, — твердо сказал он, глядя Карине в глаза. — Борис сам продал компанию? Или это сделали после его исчезновения?

Кара поколебалась, но решила все же ответить. В конце концов, если за этим стоит Нестеров, ему и так все известно. А если кто-то другой, хуже уже не будет.

— Отец незадолго до исчезновения переоформил компанию на доверенное лицо, не хотел при разводе делить имущество с Машкой. Это его последняя жена. Это выяснилось только сегодня. А заодно выяснилось, что кто-то составил фиктивный договор купли-продажи от имени этого доверенного лица, и теперь наша компания перешла в собственность какого-то офшора.

— Интересно, — откидываясь на спинку сиденья, проговорил Гарик. — Очень интересно.

— Что именно? — с откровенным сарказмом спросила Карина.

Гарик взглянул на нее и опомнился.

— О, простите. Я сочувствую вам всей душой. Но думаю, что ничего еще не потеряно. И в любом случае нам необходимо найти Бориса. Живого или… — Тут Гарик снова замялся, отметив с неудовольствием, что несет его сегодня совсем не туда. — В общем, найти.

— Да уж. Не помешало бы, — сухо согласилась девушка. — Сейчас мы идем в офис. Лариса находится в кабинете Чемезова. Вас я оставить в кабинете отца не могу, уж простите. В данных обстоятельствах градус моего доверия к вам и вообще к кому бы то ни было крайне невысок. В этой связи непонятно, что с вами делать.

— Оставьте меня в его приемной под присмотром секретарши, — предложил Гарик. — Вряд ли туда заглянет Лариса. Ей просто нечего там делать.

— Почему вы так уверены?

— Это элементарно. К тому же кабинет находится в тупике, без дела в приемную никто заглядывать не станет, а в отсутствие хозяина кабинета там и вовсе делать нечего, — равнодушно пожал плечами он.

— Ладно, уговорили. Идемте. Надеюсь, Марат не вертится где-нибудь в холле.

— Марат сейчас должен находиться на общем совещании. Дело напрямую касается безопасности фирмы.

Геннадий Сергеевич сладко потянулся, прокашлялся, открыл глаза и с удивлением вгляделся в незнакомый потолок, украшенный витиеватой лепниной. Несколько минут полежал неподвижно, собираясь с мыслями, потом повернул голову и взглянул на лежащую рядом сладко спящую женщину. Одеяло сползло с ее обнаженной спины, представляя взору Геннадия Петровича изящно изогнутую фигурку. Взглянул равнодушно, без радости или неудовольствия. Так же, как сейчас глядел на потолок.

— Маруся. Маруська, — легонько пихнул он женщину в бок. — Маня, просыпайся. Мне на работу надо собираться. Сооруди чего-нибудь похавать.

Она что-то сонно промурлыкала. Перевернулась, покрепче прижалась к Геннадию Сергеевичу, закинула на него длинную загорелую ножку и продолжила спать.

— Ну нет, голубушка. Досыпать будешь после. Мужика кормить надо, — похлопал ее по плечу Таволжанин. — Маруська! Просыпайся.

— Геночка, ну что ты так кричишь с утра? — заворочалась недовольная Маша. — И что это за «Маруська»? Я терпеть не могу это имя.

— А мне нравится, — отрезал Геннадий Сергеевич, придерживавшийся мнения, что баб баловать не стоит — сразу на шею сядут. А он этого не выносил. — Давай, топай на кухню и приготовь завтрак посытнее, мне на работу надо.

— Ген, ну что ты так торопишься? Сейчас прислуга придет и приготовит. А мы пока можем еще подремать. — И она нежно провела рукой по его груди, соскальзывая вниз под одеяло.

— Не сейчас, — остановил ее Таволжанин. — Сейчас у меня дела. Я иду в душ. Ты на кухню. С прислугой придется сократиться. Вам двоим с сыном такой штат не нужен, да и с деньгами, хочу тебе напомнить, у тебя сейчас напряженно. Я, конечно, помогу, но кормить ораву дармоедов не собираюсь. Нянька и уборщица. Это все. — Он решительно поднялся из постели и, натягивая арчуговский халат, с насмешливым самодовольством посмотрел на вытянувшееся лицо арчуговской вдовушки.

Вчера вечером Маше удалось затащить Таволжанина в постель, и засыпала она со счастливой уверенностью, что обеспечила себе на ближайшее время сытую безбедную жизнь, неограниченное финансирование и защиту от жадных стерв — дочерей Бориса.

Но утром все пошло как-то не по плану. Во-первых, ее ни свет ни заря разбудили. Борис никогда в такую рань не вставал. А если вставал, то никогда ее не будил. Никогда. Во-вторых, не требовал завтрак. Или сам варил себе кофе, или прислугу просил приготовить что-нибудь. Либо ехал завтракать в ресторан. Марии привычки бывшего мужа нравились. Иногда они завтракали вместе. Давно, конечно. Но чтобы ее вот так! Как какую-то девку!

За годы жизни с Арчуговым Маша избаловалась, привыкла к сытой бездельной жизни, к тому, что ей все должны, и отчего-то считала, что так оно всегда и будет. И теперь с крайним неудовольствием смотрела на топчущегося возле кровати Таволжанина.

Геннадий Сергеевич с презрительной насмешкой наблюдал за избалованной девкой, валяющейся на кровати с обиженно надутыми губками. Да, распустил тебя Борис, но ничего.