Тайна русского путешественника

Еще вчера вечером, когда Машка лезла из кожи вон, ублажая его и затягивая в койку, он предвкушал, как утром поставит ее на место. Да, он поможет ей деньгами, да, позволит им со щенком остаться в этой квартире и будет подкидывать бабки, но плясать под ее дудку не собирается. Она должна знать, кто здесь хозяин. И никаких капризов и фокусов. Таволжанин всегда был жестким со своими женщинами, не позволял им вольностей и всегда считал: кто платит, тот и заказывает музыку. А потому его бывшая и единственная жена получила ровно столько алиментов, сколько он ей назначил, и никогда не просила у него ни копейки. О том, что его жена ушла от него к другому по собственной воле и что другой этот был обычным университетским преподавателем, и о том, что она сама отказалась от денег и барахла, Геннадий Сергеевич всячески старался забыть. Лена, его Лена, которую он так долго завоевывал, девочка из приличной семьи, с высшим образованием, бросила его, дремучего, неотесанного хама, бандита и стяжателя! Нет. Этих слов она ему не говорила, но Геннадию Сергеевичу было достаточно ее взгляда. Бросила сама, со всеми его деньгами и достижениями, фирмами и компаниями, фондами и липовыми, купленными почетными званиями, объяснив свой поступок просто: никакие деньги не заменят в человеке человека. И ушла, не добавив ни слова, оставив ему на память норковые шубы, бриллиантовые кольца и прочую мишуру. А алименты тратила исключительно на их дочь. И Оксанка выросла не его дочерью. Совсем на него не похожа. Такая же гордая, как мать, такая же презрительная, и ей точно так же нет дела до его подачек. Хотя образование он ей все-таки оплатил, и сейчас Оксанка живет в Англии, работает и больше не принимает от него ни копейки. Отказываясь всегда очень вежливо, но твердо. Чужие люди. Таволжанин с трудом подавил вздох и с раздражением взглянул на развалившуюся на кровати глупую, жадную корову, которая за копейку мать родную продаст, голая на арене спляшет и переспит с любым уродом. За копейку.

— Иди жрать готовь, — бросил он ей зло и потопал в ванную.

«Хам, — сердито думала Маша, натягивая на себя халат. — Сволочь. Натуральный хам, — злилась она, жаря яичницу. Удивительное дело, что она еще не забыла, как это делается. Ну ничего. Она потерпит, недолго осталось. — Где этот кофе? Куда они его запихали?» — ругалась Маша, шаря по шкафам в поисках кофе, сахара и чашек. Хозяйкой на собственной кухне она никогда не была.

Она потерпит, дождется своего часа и ударит в спину. Пусть он не рассчитывает, что она будет у него на побегушках! Секс ему не понравился? Или, может, он рассчитывает, что она его теперь будет обслуживать в счет жалких подачек? Маша зло рассмеялась. Не будет! Пусть выкусит! И она показала в сторону спальни кукиш.

Нет. Нарываться на скандал не стоит. Стоит закусить губу и потерпеть. Притворяться, унижаться, прислуживать. Но все до поры до времени. И она точно знает, до какой поры и до какого времени. Этот грубый боров, это животное считает ее тупой, недалекой дурой, глухой к тому же, вот и чудненько. Пусть продолжает! Хорошо смеется тот, кто смеется последний! Маша составила на поднос результаты своих кулинарных усилий и понесла в столовую.

Секретарша Арчугова был хорошенькой. Очень хорошенькой. Стройная брюнетка, невысокая, но с аппетитными формами и тонкой талией.

В отсутствие шефа она скучливо перекладывала на компьютере пасьянс и подсушивала свеженакрашенные ногти.

— Бонжур, — игриво поздоровался Гарик, входя в приемную, вследствие чего тут же поймал возмущенный взгляд Кары.

— Добрый день, — сухо поздоровалась та с секретаршей. — Это мой знакомый, он подождет меня в приемной, пока я разберусь с делами. Присматривайте за ним.

Гарик не обиделся. Он одарил секретаршу лучезарной улыбкой, плюхнулся на диван и с самым безмятежным видом достал айфон.

В присутствии Нестерова Кара не желала демонстрировать охватившую ее панику. Отец пропал, компанию украли, что с ними будет? Что будет с ней? Как она сможет выкрутиться? Мысли проносились в голове с невероятной стремительностью. Пока был жив отец, она могла месяцами не вспоминать о нем, не думать, но знала, что он есть, есть тыл. И даже когда он исчез, она не испытала ни страха, ни неуверенности. Все наладится, они с Ларисой во всем разберутся. Да, придется повоевать с Машкой, потом между собой, поделить наследство, взять контроль над компанией в свои руки, жестко руководить процессом. О каких глупостях она думала! Какие наивные планы строила! Почему не подумала сразу же о том, что люди, похитившие отца, хотели отнять его бизнес? Только и всего! И они это делают. Решительно и планомерно. А они с Лариской, как две дуры, строили кровожадные планы по борьбе с отцовской женой. Нашли врага! Наивные, самонадеянные идиотки! Но ладно они. Им простительно. О чем думали Чемезов, Беженаль, Марат? Уж эти-то волки должны были просчитать возможные последствия!

Кару мелко трясло от паники. И по короткому коридору от одного кабинета до другого она шла бесконечно долго.