Тайна Ржавых, или Приключения Удивленыша

Но не успел он несколько раз взмахнуть крыльями, как перед его слепыми глазами, с которых уже обсыпалась почти вся краска, возникло нечто знакомое, смертельно опасное здесь, в вышине, где, кроме воздуха, ну совершенно не на что опереться.

— Осторожно! Копье! — воскликнул Дон Кихот. Филин не успел отвернуть.

Ударившись о копье, он с лязгом и грохотом рухнул на землю, чуть не сбив Дон Кихота с ног.

А от Сторожевой башни уже мчались по переходному мостику лохматые тени стражников, и смех Черного Сквозняка — свистящий, омерзительный — подгонял их.

ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ

Самый мудрый и отважный воробей в мире проснулся поздно — в его домик под крышей терема уже заглядывало солнце.

Чиврик первым делом посмотрел в осколок зеркала, который нашел весной на мусорнике. Посмотрел — и чирикнул от горя:

— Мое любимое серое перышко!

Мало того, что до сих пор болело правое крыло, так Черный Сквозняк еще попортил и его наряд. Где теперь взять великолепное нежно-серое перышко, которое украшало его «шапочку»?!

Чиврик воинственно нахохлился, прыгнул на порог дома, готовый тут же лететь на поиски Врага и сразиться с ним.

Но в последний момент передумал.

Мерзкий Наплеватель днем, как всегда, отсыпается в своем дворце-бутылке, а Черный Сквозняк — сильный и коварный. К тому же он проворнее любой птицы — попробуй поймай сквозняк.

Воробей вздохнул и вернулся в дом.

Дом свой — широченный паз в балке, откуда давным-давно вывалилось стропило, — Чиврик очень любил. Сюда не попадал дождь, а зимой дерево и теплая подстилка спасали от мороза и ветра.

Хотя воробьи и не запасаются впрок, в доме, кроме спальни, была кладовая, которой Чиврик гордился и хвастал при каждом удобном случае.

Вот и сейчас, чтобы успокоиться, Чиврик принялся проверять свои припасы. Под стенкой в кладовой горками лежали несколько десятков тыквенных семечек, зерна пшеницы, крупа и пшено, а возле «спальни» — семнадцать мух, засохших, однако по-прежнему аппетитных. Припасов, в общем, было немного, но в разговорах с другими воробьями количество их мгновенно возрастало: зерно Чиврик мерил мешками, а мух он, по его словам, заготовлял на зиму столько, что непонятно было — как они еще вообще не перевелись.

Трогать свои припасы Чиврик не стал, а, пригладив перья, выпорхнул из гнезда и перелетел к соседнему пятиэтажному дому, где была вареничная. Вареников воробей не любил — уж очень тесто жесткое, а вот оладьи можно поклевать.

И того, и другого во дворе вареничной была целая громадная кастрюля, которая называлась сложно и не очень понятно для Чиврика — «пищевые отходы».

Возле кастрюли завтракало несколько десятков приятелей Чиврика.

— Привет, — поздоровался один из них. — Присоединяйся. У них сегодня оладьи пригорели — целую сковородку выбросили.

— Где тебя так пощипали? — спросил другой, торопливо проглотив большую крошку.

— Наплевателя, небось, все знаете, — небрежно ответил Чиврик, выбирая, какой из оладушек подзакусить.

Воробьи, услышав зловещее имя, опасливо оглянулись и перестали клевать.

— Так вот, — заявил гордо Чиврик. — Я ему вчера все кости пересчитал. Правда, у этого ничтожества даже костей нет, но после моей трепки лапу ему пришлось перевязать.

— Точно! — испуганно-восторженно пискнул Куцехвост. — Я сам видел — лапа забинтованная.

— А Черный Сквозняк?! — Чиврик даже о боли в крыле позабыл. — Я его вчера узлом завязал.

Воробьи ахнули от восторга. Склонив набок головы, они приветствовали героя.

— Если развяжется, может сюда прилететь, — как бы между прочим, добавил Чиврик.

Его трусливых и глупых приятелей будто ветром сдуло — всей стаей спрятались в ветвях акации.

Чиврик выбрал самую пышную и уже раздолбанную оладью и с аппетитом принялся завтракать.

Поев, он по привычке залетел в самую вареничную, чтобы попрыгать на столах, чем-нибудь запить завтрак — молоком, чаем или компотом.

«Как же там Удивленыш?» — вспомнил он и, благодарно чирикнув девушкам-поварам, полетел в детский городок.

Там было тихо и мрачно. Дети — в школе или в садике, взрослые — на работе. Время тайной жизни зверей, вещей и созданий начнется по-настоящему только с полуночи. Для дня остаются разговоры, да и то шепотом.

Чиврик с высоты осмотрел весь городок, площадку, на которой собрались все Ржавые.

И тут он заметил Филина. Еще более скособоченного и несчастного, с измятым крылом.

Чиврик спикировал на землю и сел напротив старшего собрата.

— Чи-чивр, — удивился он. — Что с вами, уважаемый Филин?

— Ух-ху-хух! — горестно вздохнул Филин. — Я вчера разбился. Мы спасали Удивленыша, я наткнулся на копье Дон Кихота и упал. Я уже совсем слепой, мой брат. Пусть будут целыми твои перья и чистым поутру голос, — добавил Филин традиционное приветствие птиц.

— Вы спасли Удивленыша?! — обрадовался Чиврик.

— В том-то и дело, что нет.

Филин говорил медленно и тяжко, переживая, по-видимому, не только боль от падения, но и душевную боль.