Тайна сабаев

Вереница апшелоков растянулась на много шагов. Впереди и в конце неё шли вооружённые гуры, а посередине – вары, груженые кожаными тюками, разделившие ношу с взрослыми юбурами, а также дети. Ула тоже, как и остальные вары, несла кожаный свёрток с патругами и панцирями речных ил. Нъям семенил ножками, обёрнутыми мехом, и держался рукой за её очигу. Малыш переносил длинный путь стойко, не капризничал, только иногда поскуливал, как щенок сабая. Ула видела впереди рядом с вождём широкую спину своего бакара. Ей очень хотелось идти с Ллоем рука об руку, чувствовать его сильное тело рядом со своим, но обычаи рода не позволяли этого сделать.

Локо, Джу и их взрослые детёныши то бегали взадв-перёд вдоль вереницы апшелоков, то смирно шли рядом, будто израсходовав весь свой пыл, то разбегались в стороны и скрывались среди деревьев. Однажды, когда каменная стена гор была уже довольно близко, настолько близко, что, чтобы глянуть на её вершину, приходилось задирать голову, в стороне от пути, в чаще леса послышалось злобное рычание кого-то из сабаев. Локо, семенивший рядом с Холдоном, рванулся в ту сторону, а следом за ним метнулась туда же и Джу.

– Неужто наши сабаи выследили добычу?! – радостно выкрикнул Холдон. – Варам и мелюзге оставаться здесь! Гуры за мной!

Рычание в лесу слышали все, и радостное оживление прокатилось по веренице апшелоков. Охотники бросились в лес вслед за вождём, а вары и юбуры поскидывали на землю свою ношу и с благодарностью Маре приняли временную передышку в предвкушении сытного обеда.

Ллой бежал вслед за Холдоном и всматривался в слегка пожелтевшую буйную растительность впереди себя, надеясь разглядеть среди неё и стволов деревьев какого-нибудь зверя, пусть даже этим зверем окажется маунт. В его бывшем роду маунты считались священными животными, и охота на них была аху. Не потому что они были свирепы и огромны, а потому что праматерь гуабонгов Амэ была маунтом. Ллой уже давно считал себя сабаем, да, в общем-то, и апшелоком тоже, хотя его внешность была сродни гуабонгам. На его спину поставила свою метку сама Мара, она сделала его настоящим сабаем, и сама была сабайей тоже. Ллой уже несколько дней не ел мяса, как и все остальные в роду, а питался только кореньями, мелкими и кислыми ягодами, да ещё ему перепало как-то несколько многоногих ёров, которых ему Ула поджарила на огне. Его сильное тело требовало мяса, и в эти минуты он готов был сразиться хоть со свирепым маунтом, хоть с длиннозубым у-рыком. Однако среди рычания сабаев, атаковавших кого-то, не было слышно рычания другого хищника, а это наводило на мысль, что впереди загнан кто-то вовсе негрозный. Сквозь треск веток кустарников, через которые пробирались апшелоки, послышался вдруг жалобный скулёж, и скулил ни кто иной, как сабай. Возможно, крупный самец эсели насадил одного из нападавших на свои острые рога. Ллой возрадовался своей догадке. Мясо эсели было чрезвычайно вкусным, да и туша большого самца могла не только накормить весь изголодавшийся род, но даже давала возможность создать небольшой запас. Возможно, и остальные гуры, двигаясь на шум борьбы, думали так же. Однако всех их ждало разочарование, так как отбивался от стаи сабаев не хищник, не травоядное (хотя был и тем, и другим), а молодой и сильный гуабонг. Именно его окровавленный патруг, зажатый в крепкой ладони, вспорол бок одному из детёнышей Локо, и тот крутился, поскуливая, у соседнего дерева. Сабаи окружили противника и делали попытки на него наброситься. Но тот метался из стороны в сторону и ловко отражал нападение, размахивая патругом и дубиной. Морды почти всех хищников были окровавлены. То ли это была кровь гуабонга, сочившаяся из многочисленных ран на его теле, то ли это были следы от ударов его оружия. Гуабонг в пылу схватки даже не заметил появившихся из зарослей кустарника апшелоков. Но даже, если б он заметил их, на его судьбу это никак бы не повлияло. Сабаи пытались вцепиться клыками в тело волосатого двуногого гиганта, но получали от него только удар за ударом. Любой из гуров понимал, что отбиться от стаи гуабонгу не удастся, но он мог покалечить и даже убить многих сабаев, прежде чем сам лишится сил и падёт от потери крови и клыков оставшихся в живых. Понимал это и Холдон. При очевидной обречённости гуабонга ему не хотелось нести бессмысленных потерь. Он раньше других принял решение. Возможно, его смог бы опередить только Ллой, если б тот не увидел перед собой соплеменника, хотя ему и незнакомого. Трот вождя, брошенный им с близкого расстояния, глубоко вошёл в спину гуабонгу именно в тот момент, когда чужак собрался проломить патругом череп Джу, вцепившейся в его руку, сжимавшую дубину. Гуабонг изогнулся и выронил оружие, и тут вся стая набросилась на него и повалила.