Тайна семьи Вейн. Второй выстрел

– Потому что мы, вполне вероятно, имеем дело с молодым человеком, который живет с родителями (вам не кажется, что это письмо написал именно молодой человек, мистер Шерингэм?), а если так, то его имя вряд ли здесь упоминается. Что ж, придется наводить справки, чем я сегодня и займусь. Но сначала я хотел бы попросить вас, джентльмены, хранить молчание и по поводу этого письма, и по поводу имени Колин. Рассказав вам об этом, я оказал вам любезность, хотя и нарушил определенные инструкции, так что жду от вас ответной любезности. Иными словами, надеюсь, что вы будете держать язык за зубами и никому ничего не расскажете, – добавил он, со значением посмотрев на Энтони. – А никому – значит никому. Ни мужчине, ни женщине. Полагаю, вы можете мне это пообещать, не правда ли?

– Несомненно, – сказал Роджер, слегка ухмыльнувшись.

– Конечно, – произнес Энтони, но не столь уверенным тоном.

– Вот и хорошо, – резюмировал инспектор с самым доброжелательным видом. – Разумеется, я не смогу возобновить расследование без оригинального документа, который должен мне доставить курьер, но он уже выехал, и я жду его с минуты на минуту. Кстати, – тут инспектор повернулся к Роджеру, – вам, возможно, будет интересно узнать, что мне официально поручено расследовать это дело и я сегодня утром получил соответствующие полномочия из штаб-квартиры Скотленд-Ярда.

Роджер не упустил шанса еще раз напомнить о себе и своей миссии:

– Сегодня же вечером сообщу об этом в редакцию «Курьера», инспектор.

– Правда? Вот уж не знал, что это может оказаться важным… – протянул инспектор с прекрасно разыгранным удивлением.

После этого, как если бы они подписали своего рода соглашение, сотрапезники снова вернулись к ленчу и повели разговор на нейтральные темы.

Как только с ленчем было покончено, инспектор, закурив трубку, вышел из гостиной. Роджер, выждав с минуту, быстро поднялся с места и тоже вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

– Инспектор, – сказал он тихо, догнав Морсби на лестничной площадке, – меня мучает один вопрос, который я просто не могу не задать вам. Вы собираетесь арестовать мисс Кросс?

Инспектор окинул его задумчивым взглядом.

– Вы спрашиваете меня об этом как репортер или как приятель юной леди?

– Ни то ни другое. Сейчас я представляю только Роджера Шерингэма – частное лицо с аналитическим складом ума.

– Ну… – протянул инспектор, – если бы я отвечал газетчику, то сказал бы так: «Не задавайте мне наводящих вопросов»; приятелю девушки – «Не понимаю, о чем вы говорите»; ну а мистеру Шерингэму, частному лицу с аналитическим складом ума и, смею надеяться, моему другу, – «Нет, не собираюсь».

– Ага!

– По одной только причине, – добавил инспектор с улыбкой. – Свидетельства против нее пока не полны и необходимой критической массы не набрали.

– Вы что же, по-прежнему думаете, что она…

Инспектор взмахнул большой толстой рукой, словно отметая неудобный вопрос:

– Я не скажу, что думаю по этому поводу, даже вам, мистер Шерингэм. Но одно я вам все-таки скажу – хотите, передайте это своему молодому кузену, не хотите, не передавайте… Ну так вот: далеко не все в этом мире является таким, каким кажется.

– Иными словами, – произнес Роджер, – девушка, которая считается подозреваемой на основании косвенных улик, далеко не всегда оказывается виновной, когда расследование заканчивается. Вы именно это имели в виду?

– Знаете что? – ответил инспектор, который, казалось, и сам был не рад, что затронул столь сложную проблему. – Я сказал лишь то, что сказал. А уж что я имел в виду, это вам самому придется решать.

– Инспектор, вы – совершенно безнадежный тип, – рассмеявшись, заявил Роджер, и повернулся, чтобы вернуться в гостиную.

Энтони сидел в гостиной с мрачным видом, гипнотизируя взглядом пустую сырную тарелку.

– Послушай, Роджер, – сказал он, поднимая взгляд, – неужели этот чертов инспектор все еще думает, что Маргарет как-то связана с этим делом?

– Нет, полагаю. Впрочем, может, и думает, но я больше склоняюсь к мысли, что он просто над нами издевается, особенно над тобой. Ведь ты малость запал на Маргарет, не так ли, Энтони? Вот и бросаешься, клацая зубами, на каждую муху, которую инспектор выпускает из своей банки, чтобы тебя поддразнить.

Энтони проворчал нечто, не поддающееся расшифровке, но ничего определенного так и не сказал. Роджер же, сунув руки в карманы, стал расхаживать по гостиной взад-вперед.

– Чертово письмо! – наконец вскричал он, давая выход скопившемуся напряжению. – Как я уже говорил, оно здорово осложняет все дело. Хотя и не отменяет полностью моего блестящего вывода относительно виновности миссис Рассел. И инспектор не может этого не понимать. Чем бы Элси ни занималась с неизвестным нам Колином, у нее в любом случае сложились крайне неприязненные отношения с миссис Рассел. Так что улики, не вписывающиеся пока в мою теорию, не должны нас смущать.

Потом он замолчал, и в комнате на некоторое время установилась гнетущая тишина, нарушаемая только звуком шагов.