Тайна "Сиракузского кодекса"

К этому времени мы вышли на следующий перекресток. Солнечный свет пересекал его с запада на восток и омывал хирургически подтянутую кожу Мисси светящейся эмульсией. Она устала, и усталость проявила возраст. Ее обычная косметика — слишком густая, слишком тщательно наложенная, в ребяческой надежде справиться с разъедающим голодом времени, подобно тени такси, падающего на ее красивое личико, — тем голодом, которого она боялась более всего на свете, боялась так, что сумела поверить, что деньги помогут ей уклониться от него, — эта косметика отсутствовала. Дорогостоящая косметическая хирургия громко заявляла о себе во всевидящем солнечном свете. Но в ее голосе не слышалось усталости.

— Дэниел Кестрел, какая у тебя короткая память! Не ты ли всего два часа назад был привязан к креслу, и твоя кровь готова была пролиться в чаши для пунша, как дешевый бренди?

— Как дешевый бренди? — я моргнул. — Мисси, я не слыхал от тебя столь красочных и оригинальных сравнений с тех пор, как твой первый муж попался на оргии с…

— Не пытайся уклониться от темы, — огрызнулась она. — Заступилась я за тебя или не заступилась?

— А как ты думаешь, какого черта я вообще нарывался? Я явился в дом Ренквистов, чтобы спасти твою задницу.

Я ткнул ее пальцем в плечо.

— Твою, твою, твою!

— Спасибо конечно. Но когда ты оказался в том кресле, твои рыцарские побуждения можно стало рассматривать как спорные, не так ли?

— Спорные? — воскликнул я, брызнув слюной. — Мои рыцарские побуждения, как ты выражаешься, коренились единственно в моей глубокой личной заботе о твоей несчастной, белой, аристократической заднице!

Невесть откуда возникшая пожилая женщина покачала зонтиком перед моим носом.

— Когда вы, бездомные, поймете, что для вас непозволительно так ссориться между собой? Вам надо держаться вместе. К тому же вы очень милая пара.

Мисси собрала свое увядающее достоинство и произнесла:

— Бездомные? Мадам, вам следовало бы знать, что я владею пятью домами на трех континентах.

Женщина перевела взгляд от Мисси на меня.

— О, боже, — сказала она.

— Я о ней позабочусь, — заверил я женщину, взяв Мисси под руку. — Она с приближением зимы теряет рассудок. Боится холодов. У вас не найдется немного мелочи?

— Помните, — сказала женщина, вручая мне двадцатку, — вам надо держаться друг за друга.

— Сан-Франциско! — с гордостью объявил я, глядя вслед порывисто зашагавшей прочь женщине. — Какой черт позаботится о нас, если мы не позаботимся друг о друге?

— Вот именно, — согласилась Мисси, потянувшись за двадцаткой, но я оказался проворнее и прикарманил ее.

Она стряхнула мою руку.

— Я спасла тебе жизнь — да или нет?

Я сдался.

— Совершенно верно, Мисси. Да, ты спасла мне жизнь. Навечно в долгу перед тобой. Без твоего вмешательства я стал бы жертвой. Хочешь, я буду носить твой ранец в школу?

— Нет, — мгновенно отозвалась она, — я хочу получить от тебя «Сиракузский кодекс».

Я, онемев, уставился на нее.

— Тогда мы будем квиты, — сладко добавила она. — И твоя благодетельница права, нам не следует так ссориться. Мы и не будем. Потому что после того как ты отдашь мне «Кодекс», мы больше никогда не увидимся.

— Квиты, — сказал я, — и конец.

— Конец. Нет меня. Исключена. Капут.

— Но… ведь мы останемся друзьями?

Она от души улыбнулась мне.

— Наверняка.

XL

Через полквартала я спросил, откуда она узнала.

— Просто, — сказала Мисси. — Ты не упоминал о нем с того дня, как впервые о нем услышал.

— С тех пор, как Бодич прокрутил нам лекцию Мэйсл?

— Правильно.

— Ты, конечно, все это уже знала.

— И я, конечно, не переставала об этом говорить.

— Но ты знала гораздо больше. Ты знала, например, что Рени Ноулс и ее милость Ренквист сговорились заполучить и перстень Теодоса, и «Сиракузский кодекс».

Она покачала головой.

— Рени работала на Томми. Я работала на Герли.

— Работала?

Она кивнула:

— В прошедшем времени.

— О, — скептически протянул я, — так ты тоже покойница?

— Герли нужен был только перстень, Дэнни. Она зашла слишком далеко, но теперь она его получила. Многие умерли, в том числе ее сын. Герли, кстати, воспринимает это как своего рода историческую неизбежность, и когда речь идет о том, чтобы купить прошлое, она готова на любую цену. А теперь Герли будет счастлива со своим давно утерянным перстнем и покинет город прежде, чем твой друг Бодич до нее доберется.

— Давно утерянный перстень…

— Хочешь разобраться, Дэнни? Не взывай к разуму. Вспомни историю Феодоры. Тебе не обязательно читать все о ней написанное? Хотя я уверена, что ты, пока оттаивал, назубок вызубрил этот предмет.

— Да, — улыбнулся я, — теплая ванна истории.