Тайна смерти Петра III

Любопытно сравнивать донесения французского и английского дипломатов. Если Бретейль постоянно торопился, забегал вперед и старался угадать развитие ситуации, то Кейт, напротив, заметно отставал. «По-видимому, с императрицей пока еще не слишком советуются, – неохотно отвечал он на запрос из Лондона 30 января, – кредит ее не столь уж велик. А племянница канцлера графиня Елизавета Воронцова в дела совершенно не вмешивается»²⁵⁵.

Вывод напрашивался сам собой: обращаться следует лично к императору, как поступал Кейт. Но в это время политическая ситуация в Англии изменилась. Одержав победы в Индии и Северной Америке, Британия желала заключить выгодный мир и тяготилась союзом с проигравшими пруссаками. Новое правительство графа Дж. С. Бюта (Бьюта) отказало Фридриху II в субсидиях. Русскому послу, князю А.М. Голицыну, в Лондоне дали понять, что теперь Англия «охотно бы согласилась» на «удержание» Россией «Прусской провинции»²⁵⁶. Вспомним, с каким благородным возмущением Кейт выслушал план Ивана Шувалова о присоединении Восточной Пруссии. Теперь все оказалось возможным. Но время было упущено. В Петербурге дули новые ветры.

Сообразно с ними медлительный тугодум Кейт упрямо держался прусского союза. Он понимал, что его отношения с Петром III безоблачны лишь до тех пор, пока Британия помогает Фридриху II. Это обстоятельство следует помнить, читая доброжелательные отзывы посла об императоре и сталкиваясь с его нежеланием вступать в контакт с Екатериной. 19 марта Кейт внушал своему кабинету: «Императрица имеет теперь лишь малое влияние. Всем ныне ведомо, что с ней не только не советуются по делам государственным, но даже партикулярным, и обращение к ее величеству суть далеко не лучшие из способов добиться в чем-либо успеха»²⁵⁷. Видимо, начальство настойчиво советовало послу наладить прежние дружеские отношения.

Тем временем, по словам Бретейля, Екатерина «завоевывала умы». «Не в ее природе забывать угрозу императора заключить ее в монастырь, как Петр Великий заключил свою первую жену, – рассуждал дипломат 15 февраля. – Все это вместе с ежедневными унижениями должно страшно волновать женщину с такою сильною природою и должно вырваться при первом удобном случае»²⁵⁸.

После похорон свекрови императрица, казалось, отдалилась от всего. Ссылаясь на недомогание, она предпочитала оставаться в своих покоях и не показываться на глаза мужу, чтобы не навлекать на себя его гнев. «День рождения императора праздновался с изрядной пышностью, – доносил Кейт 23 февраля. – Императрица на сем торжестве не присутствовала». Скупой на детали Штелин в марте отметил: «Весь этот месяц императрица не выходила по причине боли в ноге и других болезней»²⁵⁹. О нездоровье Екатерины знали при дворе и приписывали его глубокой тоске. «Императрица сильно придается горю и мрачным мыслям, – сообщал 14 апреля французский посол. – Люди, ее видящие, говорят, что она неузнаваема, что она чахнет и скоро сойдет в могилу. Уже три недели как у нее не прекращается скрытая горячка»²⁶⁰.

Шел последний месяц беременности Екатерины. 11 апреля она произвела на свет сына. Роды были тайными. Чтобы отвлечь внимание императора, преданный камердинер нашей героини, Василий Шкурин, поджег собственный дом на другом конце города. Петр III обожал пожары, не пропускал ни один, всегда приезжал и распоряжался, как тушить. Поэтому толпа придворных во главе с самодержцем-пироманом отправилась поглазеть на пламя, а Екатерина разрешилась от бремени. Мальчик получил имя Алексея Бобринского и первые годы жизни провел в семье Шкуриных.

Любопытно, знал ли Петр о случившемся? Есть косвенные сведения, позволяющие предположить, что связь жены с Орловым не была для него тайной. «Однажды за ужином, – сообщал Штелин, – читали императору список генералов и полковников, которых должно было произвесть. …Когда дошла очередь до тогдашнего генерал-майора Орлова, он громко закричал: “Вычеркнуть, вычеркнуть! Я не хочу иметь у себя в службе генерала, которого били крестьяне”»²⁶¹.

Речь шла об отце знаменитой пятерки – Григории Ивановиче Орлове, но последний скончался еще в 1746 г., следовательно, никак не мог попасть в список, который императору зачитывали за столом. Вероятно, разговор о генерал-майоре, побитом монастырскими холопами, возник в связи с новыми производствами, и Петр III сказал профессору, что вот-де, у него не будет таких никчемных генералов, как у тетки. За давностью лет детали забылись, и Штелин передал беседу не во всем верно. Но факт на лицо – государь пренебрежительно отзывался о семействе и намекал, что Орловым от него чинов не видать. Между тем следующий чин Григория Григорьевича был именно полковничьим, а начиная с него, государь подписывал все назначения лично.

«НЕ ВОСХОТЕЛ ОБЪЯВИТЬ ЕГО НАСЛЕДНИКОМ»