Тайна Спящей Охотницы

Верхний ярус представлял собой глубокую круговую галерею с двумя пологими подъемами-пандусами — связками с нижним ярусом — и блестящим никелированным парапетом по окружности. Там, наверху, тоже торчало полтора десятка черных автоматчиков, сильно напомнивших Киту черных робокопов из далекого будущего. Но, пока Кит глазел, появились еще и какие-то гражданские — кто в серых строгих костюмах, кто в медицинских белых халатах. Кое-кто из них при виде Породистого Пилота выбросили руки в нацистском приветствии, другие сделали это, покосившись на первых. Пилот ответил галёрке легким взмахом, украденным у самого фюрера, который, в свою очередь, украл этот жест у римских императоров.

Прошествовав через помещение под эхом своих шагов, отдававшихся в куполе, они — Породистый Пилот, Кит и эсесовский офицер — вошли в другой тоннель-коридор и, завернув, оказались в небольшой, очень ярко, но матово, то есть не слепяще освещенной комнате с тремя черными кожаными креслами и низким кофейным столиком между ними.

Породистый Пилот, не глядя, указал Киту на одно из кресел и, когда расположились, со смаком проговорил редкое русское слово, как бы хвалясь его знанием:

— Рассупонивайся. Спаришься. Здесь очень тепло… Почти как в преисподней.

И адски усмехнулся.

Кит, уже привыкший к этой большой тяжести на себе, даже забыл про нее… а теперь спохватился и поспешил сбросить с себя гитлеровский обогрев. Он вскочил с кресла, огляделся, ища порядок — видно, и вправду проснулись в нем немецкие крови прапрадеда Вольфа. Увидев вешалку, он пристроил куртку на крючок. Потом вернулся на место под внимательными и, как назло, одобрительными взглядами арийских эталонов тёмной стороны Силы.

— Мы предлагаем тебе десять минут отдыха, больше не можем допустить, — сказал Породистый Пилот. — Отдохнуть. Собраться с силами. Есть просьбы? Чай? Может быть, кофе? Хотя для твоего возраста я бы не рекомендовал… Шоколад? Или, к примеру, что-нибудь поосновательней. Пару сосисок… таких, каких у вас в будущем уже никогда не попробуешь… Пальчики оближешь.

Киту пришлось побороться с кучей искушений. Но главное — он очень не хотел, почти уже боялся остаться в тишине наедине с самим собой, со своими мыслями и догадками, особенно с теми, которые еще не вылезли на уровень сознания, но уже толклись из глубины, как страшный детеныш Чужого — наружу из грудной клетки бедного зараженного астронавта…

— Не, я сыт, — сказал Кит, сглотнув слюну. — Все нормально. Лучше бы поскорее.

Внезапно лицо и взгляд Породистого Пилота изменились — что-то поистине нечеловеческое, мертвенно-свинцовое проявилось в его чертах, вздулись жилы на шее.

— Что ты всё мямлишь! — прохрипел-прошипел он с ледяной яростью. — Ты же сверхчеловек! Тот, о котором мечтали мы все. Тот, кто должен прийти на землю и вымести всех унтерменш… Эту плесень! Я бы лично повесил твоего дальнего предка за то, что он предал родину… валял дурака с низшей расой. Повесил бы! Но сначала заставил бы его родить тебя не от быдла, а от истинной арийки. Тогда ты был бы идеален в своей силе и правоте! Я жизнь бы посвятил тому, чтобы вычистить твою родословную и подобрать тебе предков чистой расы! Найти тебе настоящую мать в тевтонской земле! Но пусть ныне так… Как твои унтерменши любят говорить про всё, что делают, — «первый блин комом». Мы готовы принять тебя. Мы вычистим твою кровь. Твои потомки будут править вселенной. Но ты — ты должен осознать себя сверхчеловеком. Первым, как Адам. Ты сильнее всех своих предков! Ты — начало нового мира! Ты — исток новой расы!

Ариец вещал прямо, как Гитлер с трибуны! У Кита даже в голове загудело.

— …А ты мямлишь… — прошипел ариец и…

…сдулся, словно вырубил в себе какой-то канал адского вещания.

— А кто такие «унтерменши»? — полюбопытствовал Кит.

Ариец ухмыльнулся:

— Когда-нибудь ты поймёшь, что это уже все, кто — не ты. Даже я буду готов признать это. И тогда начнется новая эра… Другие вопросы есть?

В самом деле, у Кита на коре головного мозга, как на сковородке, уже давно испекся и даже стал подгорать один — главный — вопрос.

— Ну это… — начал Кит, раздумывая, как бы выразиться по-лаконичнее, по-взрослому, по-немецки четко. — Какие вы мне даете гарантии, что потом… ну, когда я закончу… вы меня оставите, типа, живым… и отправите домой, ну, в мое время?

Кит сказал это еще без всякого настоящего страха — он реально все еще смотрел серо-черное, старое, но классно оцифрованное кино в 3D.

И тут Кит вдруг решил, что задав вопрос не по-детски, стоит все-таки закончить его в некотором соответствии со своим возрастом… может, даже прикинуться малым дуриком и надавить на жалость, которой в эсэсовцах не могло быть ни разу.

— …типа, к маме с папой, — закончил он и посмотрел фашистам в их неизвестные глаза, стараясь и тужась, как жалостливый Кот-В-Сапогах.

Породистый Пилот, похоже, решил, что пора прикинуться добреньким… даже при сверхчеловеке, которому захотелось к мамочке.