Тайна Старого колодца

В тот вечер, перебирая учетные карточки, Антон беседовал с очередным начальником отдела кадров, которого застал буквально перед самым концом рабочего дня. Фамилия кадровика была Жариков. Мрачноватый, уже предпенсионного возраста, он, поворачивая на столе массивную, полную окурков пепельницу, неторопливо рассказывал о водителях, которые заинтересовали Антона, детализировал их привычки, особенности характера. Сам в недавнем прошлом шофер, Жариков знал водительский состав, что называется, досконально. Беседа затянулась. Охарактеризовав очередного шофера по фамилии Бухгольц, Жариков щелкнул пустым портсигаром и обратился к Антону:

-- Вы не курите? Не подрассчитал, свои все кончились.

-- Не курю,-- ответил Антон и на какую-то секунду задержал взгляд на портсигаре.

Память сработала молниеносно. Точно такой портсигар -- серебряный, с изображением крейсера "Аврора" на крышке -- был у Иннокентия Гаврилова, когда его допрашивал подполковник.

-- Разрешите взглянуть,-- попросил Жарикова Антон.

Жариков равнодушно протянул портсигар. Антон открыл его и на внутренней стороне крышки прочитал гравировку: "Георгию на память от Иннокентия. Сентябрь, 1966 г.". Тотчас вспомнились слова Гаврилова: "Перед Гошкиной демобилизацией он мне подарил, а я такой же ему", и Антон почувствовал нервный озноб -- портсигар, бесспорно, принадлежал Георгию Зорькину.

-- Чистое серебро? -- стараясь не выдать волнения, спросил Антон.

-- Не знаю,-- Жариков отыскал в пепельнице подходящий окурок и прикурил его.-- Должник один вроде как в залог отдал. Года два уже таскаю,-- и вдруг спохватился: -- А ведь должник мой похож на того, которого вы ищете!

Антон выжидательно замер. Жариков почмокал гаснущим окурком и заговорил:

-- В шестьдесят восьмом году я еще работал шофером. Был в то время у меня сменщиком Бухарев Григорий Петрович, возрастом и внешностью -- как вы рассказывали. Шоферишко -- так себе, в придачу -- выпивоха. Поначалу я этого не знал, ну и сдуру как-то в долг тридцатку ему отвалил. Вскоре после этого за пьянку автоинспекция у него права отобрала, и его с работы, как говорят, без выходного пособия... Я и надежду потерял, что долг стребую, а года два назад в гастрономе встретились. Смотрю, бутылку берет. Подхожу: "Что ж ты, друг ситный, водочку попиваешь, а о долге забыл?" Он заюлил, как кошка, которой на хвост наступили, вижу, улизнуть настроился. А тут сотрудник милиции в гастроном входит. Я в шутку: "Сейчас, мол, подзову". Бухарева будто кипятком обдали, достает портсигар: "Возьми, серебряный. Как деньги появятся, сразу приду, обменяемся". Думаю, с паршивой козы -- хоть шерсти клок. Забрал портсигар, считал, дешевая подделка, а знатоки говорят, по правде серебро.

-- В какой организации вы с Бухаревым работали?-- сухо осведомился Антон.

-- Да я уж четверть века в одной работаю,-- Жариков с сожалением затушил окурок.-- И он здесь же работал. Сейчас попробую найти его личное дело. Не так давно архив перебирал, видел.

Он открыл шкаф, долго перекладывал с места на место запылившиеся тощие папки, наконец выбрал одну из них.

Антон развернул корочки. В папке лежало малограмотное заявление о приеме на работу, личный листок по учету кадров и две выписки из приказов: одна с зачислением на работу шофером, другая об увольнении. В личном листке тем же почерком, что и на заявлении, было написано: "Бухарев Григорий Петрович, год рождения 1921, образование 7 классов, курсы шоферов", В дальнейших графах были обычные ответы: "да", "нет". Антон торопливо прочитал их и возвратился к графе "Были ли судимы" -- против нее стояло "да".

-- Не рассказывал, за что он был судим? -- спросил Жарикова.

-- Говорил, по пьяному делу что-то накуролесил, да это и не удивительно. Страшно заводной был, когда пьяный. С полуоборота, как говорят шоферы, заводился. Зверел прямо-таки человек.

Антон стал перечитывать листок по учету. Ему показалось, будто он что-то упустил, и только когда дочитал вторично до конца, догадался, что в листке нет домашнего адреса Бухарева. Жариков, узнав об этом, сказал:

-- Пустяки. Хоть и давно, но приходилось у него бывать. По шоферской памяти попробую найти, если нужно. Вот только, проживает ли он по прежнему адресу?

Бухарев жил на частной квартире в отдаленном районе города. Новые многоэтажные корпуса наступали на приземистые покосившиеся дома и засыпушки, начавшие свое существование в трудные послевоенные годы. Антон с Жариковым долго плутали по пыльным улочкам и переулкам, прежде чем постучать в дверь низенькой выбеленной известью мазанки. На стук никто не ответил. Жариков постучал энергичнее, и только после этого чуть шевельнулась цветная оконная занавеска и еле слышный через стекло голос спросил:

-- Кого надо?

-- Григория, квартиранта вашего,

-- Никаких квартирантов у меня нет, -- грубо пробормотал все тот же голос.

-- Откройте. Мы из милиции,-- сказал Антон.

За дверью скрипнули половицы, что-то зашуршало, и послышалось требовательное:

-- А ну, покажь документ.